Экспрессивные синтаксические средства
Выразительные (экспрессивные) средства фонетики, лексики, морфологии, синтаксиса необычайно важны как в общении между людьми, так и в понимании художественного текста. Именно они формируют то, что называется смыслом художественного текста, ту неповторимую авторскую индивидуальность, что проявляется между строк, «за словом». Один из ярких лингвистов ХХ века Р.О. Якобсон, определяя систему функций языка и речи, выделил три функции, которые являются универсальными, то есть такими, которые присущи любым языкам во все исторические эпохи:
– функция сообщения информации,
– экспрессивно-эмотивная функция (то есть выражение говорящим или пишущим своего отношения к тому, о чём он говорит),
– призывно-побудительная функция, которая регулирует поведение адресата сообщения. 53
Современные лингвисты отдают приоритет экспрессивно-эмотивной функции как фону для выражения информации, формирующей содержательность речи, выражающей мысль. 54
Нетрудно заметить, что две последние функции у Р.О. Якобсона тесно связаны одна с другой: выражение чувства всегда имеет целью привлечение внимания собеседника к сообщаемому. Наиболее древней формой призывно-побудительной функции Р.О. Якобсон считает магическую функцию с той разницей, что в случае словесной магии адресат речи не собеседник, а нечто неведомое, возможно, высшая сила: Пусть скорее сойдёт этот ячмень, тьфу, тьфу, тьфу! (литовское заклинание). 55
Осуществляя магическую функцию речи, то есть произнося заговоры, проклятия, клятвы, молитвы, славословия и т.д. в процессе религиозных мистерий, люди наделяли слово волшебной, магической силой, думали, что слово – это не условное обозначение некоторого предмета, а его часть , поэтому, например, произнесение ритуального имени может вызвать присутствие того, кто им назван. С точки зрения психологии и семиотики (теории знака) такое отношение к слову является субъективно-пристрастным, выражающим глубины личности говорящего. Это роднит религиозное восприятие священного слова и художественное (эстетическое) отношение к речи, сближает магическую функцию языка с его эстетической функцией 56 .
Человек говорящий выражает своё отношение к высказываемой мысли с тех пор, как он начал говорить. Это, прежде всего междометные слова-предложения: Ах! Увы! Т-с-с ! и подобные. Русский язык необычайно богат синонимами, которые отличаются друг от друга тонкими экспрессивными оттенками значения: головка, головёнка, головушка, головища; толкать, толкнуть, толкануть и т.д.
Все средства языка, а не только его лексика, могут быть экспрессивными, если говорящий ставит целью усилить свою оценку действительности. Используя языковые средства в речи, он наполняет их дополнительным к основному добавочным, коннотативным, значением, информативная функция языка усиливается экспрессивной функцией. Такие конструкции выражают экспрессивно окрашенную мысль. Например, структурно-семантический тип предложения сам по себе не обладает экспрессивностью, он нейтрален, но выбор лексического наполнения, сгущённое употребление определённых компонентов с целью их актуализации придаёт ему экспрессивность.
В научной литературе впервые об экспрессивных средствах языка написала Е.М. Галкина-Федорук: «Экспрессивность в речи - это усиление выразительности и изобразительности» 57 . Е.М. Галкина-Федорук выделила разновидности экспрессивных языковых средств. Уже в первой статье по проблеме отмечены и лексические, и синтаксические экспрессивные средства. Экспрессивность может быть заложена как в отдельном слове, так и в предложении, что и демонстрируют нам междометия – слова-предложения.
Система экспрессивно-оценочных суффиксов возникла очень давно и наиболее полно проявляется в фольклорных произведениях. Известно, насколько мощно в фольклоре развита система экспрессивных словообразовательных и формообразовательных средств. Деминутивы(слова с уменьшительно-ласкательными суффиксами) характерны для языка фольклора, а также для художественных произведений, имитирующих устное народное творчество:
Из-за леса, леса тёмного
Поднималась красна зорюшка ,
Рассыпала ясной радугой
Огоньки -лучи багровые,
В это утро вместе с солнышком
Уж из тех ли тёмных зарослей
Выплывала, словно зоренька ,
Белоснежная лебёдушка ,
Позади ватагой стройною
Подвигались лебежатушки ,
И дробилась гладь зеркальная
На колечки изумрудные. (С. Есенин)
Экспрессивную роль в поэтическом тексте могут выполнять и приставки:
Настанет день – печальный, говорят! –
Отцарствуют, отплачут, отгорят, –
Остужены чужими пятаками, –
Мои глаза, подвижные, как пламя. (М. Цветаева)
Смерть – это так:
Недостроенный дом,
Недовзращенный сын,
Недовязанный сноп,
Недодышанный вздох,
Недокрикнутый крик. (М. Цветаева)
Эстетическая функция речи состоит в том, чтобы вызывать у слушателя (читателя) эстетические переживания: чувство притягивающей волшебной красоты слова, желание повторить его – вчитываться, вслушиваться в текст, сопереживая самому его звучанию и переливам тончайших нюансов смысла.
Синтаксическая структура художественного произведения передаёт его ритм и экспрессию переносно-образного употребления лексики. Не случайно самые ранние фольклорные традиции, первые поэтические произведения восходят к магическим ритуалам. В основе магии и поэзии лежит метафора в широком смысле (собственно метафора, олицетворение, метонимия, сравнение, гипербола, литота и т.д.). В поэзии метафора – генератор смыслов, инструмент проникновения в тайны вещей, главный фактор поэтической выразительности. Но сама метафора имеет имплицитную синтаксическую этимологию, метафора предикатна по определению (Н.Д. Арутюнова).
Мощной экспрессивной силой обладает система синтаксических средств, формирующих разнообразные повторы в поэтическом тексте. Повторы – самое древнее средство передачи ритма и мелодики художественного произведения, средства его связности, цельности. Повторы средствами языка отражают разнообразные ритмы, наполняющие мир. В фольклорных песнях, былинах мы встречаем прямую тавтологию, анафору, эпифору, повторы ключевых слов, строф-припевов, целых определяющих сюжетную линию композиционных фрагментов, целых сюжетных линий, например, в былине «Илья Муромец» и др. Повторы строф организуют кольцевую композицию, параллелизм, градацию, рефрен, антитезу, которые пришли позднее в структуру авторского художественного произведения. Внутри этих повторяющихся элементов мы видим повторы более частного композиционного характера: повторы синонимов и антонимов, восклицательных и вопросительных предложений, риторических вопросов, повторы союзов и связующих частиц, обращений, двойное и парное отрицание и т.д. Эти средства широко используются и в классической, и в современной поэзии.
Пушкин чрезвычайно разнообразно использует повторы, в том числе и лексические, вплоть до создания контекстуального оксюморона (гл. 4, ХУШ):
Врагов имеет в мире всяк,
Но от друзей спаси нас Боже!
Уж эти мне друзья, друзья !
Об них недаром вспомнил я.
Повторы идентичных лексем
Часто встречаются повторы лексем с самыми разными функциями. На первом месте по частотности отмечены местоименные компоненты в связующей функции. Уничижающая характеристика ретроградного московского общества достигается повтором местоимения всё , переходящего в омонимичную частицу, и местоименного наречия так тоже с частицей (гл. 7, ХLУ):
Но в них не видно перемены;
Всё в них на старый образец:
У тётушки княжны Елены
Всё тот же тюлевый чепец;
Всё белится Лукерья Львовна,
Всё то же лжёт Любовь Петровна,
Иван Петрович так же глуп,
Семен Петрович так же скуп,
У Пелагеи Николавны
Всё тот же друг мосье Финмуш,
И тот же шпиц, и тот же муж;
А он, всё клуба член исправный,
Всё так же смирен, так же глух,
И так же ест и пьёт за двух.
Анафорические повторы могут захватывать несколько строф, создавая вихревое движение, углубляя экспрессию за счёт многочисленных параллельных повторов – и синтаксических, и лексических. С одной стороны, экспрессивную рамку создают восклицательные частицы как , структурирующие строфы. С другой стороны, наполняют это пространство многочисленные повторы глагольных и именных частей составных сказуемых, выпукло, объёмно и в то же время динамично создающих образ главного героя. Здесь экспрессивные средства формируют уже не предложение, а микротекст, максимально характеризующий героя, не описывая, а показывая его в действии (гл. 1, Х, Х1, ХП):
Как рано мог он лицемерить ,
Таить надежду, ревновать ,
Разуверять, заставить верить,
Казаться мрачным, изнывать ,
Являться гордым и послушным,
Внимательным иль равнодушным !
Как томно был он молчалив ,
Как пламенно красноречив ,
В сердечных письмах как небрежен !
Одним дыша, одно любя,
Как он умел забыть себя!
Как взор его был быстр и нежен,
Стыдлив и дерзок, а порой
Блистал послушною слезой!
Как он умел казаться новым ,
Шутя невинность изумлять ,
Пугать отчаяньем готовым,
Приятной лестью забавлять ,
Ловить минуту умиленья ,
Невинных лет предубежденья
Умом и страстью побеждать ,
Невольной ласки ожидать ,
Молить и требовать признанья,
Подслушать сердца первый звук,
Преследовать любовь, и вдруг
Добиться тайного свиданья…
И после ей наедине
Давать уроки в тишине.
Как рано мог уж он тревожить
Сердца кокеток записных!
Когда ж хотелось уничтожить
Ему соперников своих,
Как он язвительно злословил !
Какие сети им готовил !
Но вы, блаженный мужья,
С ним оставались вы друзья…
Выделенные повторы показывают, насколько густо насыщен ими текст. Семантические центры-узлы во всех строфах – модальные связующие глаголы мог, умел – сглаживают прямую авторскую описательную характеристику, разворачивают её в сторону самопроявления персонажа в его деятельностном самовыражении.
Из трёх строф, содержащих характеристику героя, центральная, одиннадцатая, представляет собой простое предложение с тринадцатью однородными сказуемыми, последнее из которых парцеллированное, что ещё более акцентирует его иронично-озорную многозначительность. Х и ХП строфы оформляются по текстовой модели, причём двенадцатая – неполная, составляет только половину строфы. Внутри главы, включаясь в её композицию, содержится отдельный энергетический сгусток, со своей собственной композицией, семантическим углублением, художественной наполненностью – это центральная часть главы – углублённая, развёрнутая характеристика главного героя романа.
Пушкин широко использует анафоры, прежде всего, местоименные (гл. 1, ХLУ1):
Кто жил и мыслил, тот не может
В душе не презирать людей;
Кто чувствовал, того тревожит
Призрак невозвратимых дней:
Тому уж нет очарований,
Того змия воспоминаний,
Того раскаянье грызёт.
С помощью анафоры актуализируются субъекты-подлежащие (за которыми стоит авторское Я) главных предложений в составе СПП.
Чаще повторы структурируют отдельные предложения или их компоненты. Анафорически может актуализироваться связочный компонент составного глагольного сказуемого, выражающий сгусток эмоций при создании развёрнутой антитезы (гл. 6, ХХХШ):
Приятно дерзкой эпиграммой
Взбесить оплошного врага;
Приятно зреть, как он, упрямо
Склонив бодливые рога,
Невольно в зеркало глядится
И узнавать себя стыдится;
Приятней , если он, друзья,
Завоет сдуру: это я!
Ещё приятнее в молчанье
Ему готовить честный гроб
И тихо целить в бледный лоб
На благородном расстоянье;
Но отослать его к отцам
Едва ль приятно будет нам.
Анафора может сочетаться со сгущением восклицательных предложений (гл. 8, 1У):
Но я отстал от их союза
И вдаль бежал… Она за мной.
Как часто ласковая муза
Мне услаждала путь немой
Волшебством тайного рассказа!
Как часто по скалам Кавказа
Она Ленорой, при луне,
Со мной скакала на коне!
Как часто по брегам Тавриды
Она меня во мгле ночной
Водила слушать шум морской,
Немолчный шёпот Нереиды,
Глубокий вечный хор валов,
Хвалебный гимн отцу миров.
В восклицательных предложениях могут повторяться только их формальные компоненты (гл. 7, П):
Как грустно мне твоё явленье,
Весна, весна! пора любви!
Какое томное волненье
В моей душе, моей крови!
С каким тяжёлым умиленьем
Я наслаждаюсь дуновеньем
В лицо мне веющей весны
На лоне сельской тишины!
Анафора может распространяться на несколько строф, связывая их в единое идейно-тематическое целое (гл. 8, ХХ1У-ХХУ1):
Тут были дамы пожилые
В чепцах и розах, с виду злые;
Тут было несколько девиц,
Неулыбающихся лиц;
Тут был посланник, говоривший
О государственных делах;
Тут был в душистых сединах
Старик, по-старому шутивший:
Отменно, тонко и умно,
Что нынче несколько смешно.
Переход в следующую строфу:
Тут был на эпиграммы падкий,
На всё сердитый господин:
На чай хозяйский слишком сладкий,
На плоскость дам, на тон мужчин,
На толки про роман туманный,
На вензель , двум сестрицам данный,
На ложь журналов, на войну ,
На снег и на свою жену …
Следующая строфа:
Тут был Проласов, заслуживший
Известность низостью души…
Экспрессивность основной анафоры тут были усиливается десятью одинаковыми словоформами (на + вин. п.) со сложной синкретичной семантикой – это дополнения с обстоятельственным причинно-целевым значением.
Повторы могут структурировать катехизическую структуру строфы, например, в форме риторических вопросов-подсказок (гл. 3, ХХ1У):
За что ж виновнее Татьяна?
За то ль , что в милой простоте
Она не ведает обмана
И верит избранной мечте?
За то ль, что любит без искусства,
Послушная влеченью чувства,
Что так доверчива она,
Что от небес одарена
Воображением мятежным,
Умом и волею живой,
И своенравной головой,
И сердцем пламенным и нежным?
Здесь мы видим формирование причинных отношений в лирическом тексте. Сложноподчинённые причинные предложения в первой трети Х1Х века в русской поэзии чрезвычайно редки, они совмещаются с объектной семантикой.
В гл. 6 (ХХХУ1) анафоры актуализируют сгустки риторических вопросов, включающих три ряда однородных членов и три характеризующих обращения:
Увял! Где жаркое волненье,
Где благородное стремленье
И чувств и мыслей молодых,
Высоких, нежных, удалых?
Где бурные любви желанья,
И жажда знаний и труда
И страх порока и стыда,
И вы, заветные мечтанья,
Вы, призрак жизни неземной,
Вы, сны поэзии святой!
Реже анафорические повторы выражены существительными в сочетании с субстантивированными местоимениями в форме парных повторов (гл.7, УШ, 1Х, Х):
Увы! невеста молодая
Своей печали неверна.
Другой увлёк её вниманье,
Другой успел её страданье
Любовной лестью усыпить,
Улан умел её пленить,
Улан любим её душою…
И вот уж с ним пред алтарём
Она стыдливо под венцом
Стоит с поникшей головою,
С огнём в потупленных очах,
С улыбкой лёгкой на устах.
Лексические повторы другой – другой, улан – улан сопровождаются синтаксическими повторами одной словоформы с обстоятельственным значением и энтимемой.
Встречаются повторы в форме числительных, последние из которых в ряду тоже субстантивируются:
Страстей игру мы знали оба ;
Томила жизнь обоих нас;
В обоих сердца жар угас;
Обоих ожидала злоба…
Для Пушкина характерно совмещение нескольких экспрессивных синтаксических средств в одном предложении. Например, анафоры сочетаются с развёрнутыми сравнениями, однородными членами, обособленными определениями и приложением (гл. 2, Х):
Он пел любовь, любви послушный,
И песнь его была ясна,
Как мысли девы простодушной,
Как сон младенца, как луна
В пустынях неба безмятежных,
Богиня тайн и вздохов нежных;
Он пел разлуку и печаль,
И нечто, и туману даль,
И романтические розы;
Он пел те дальние страны,
Где долго в лоно тишины
Лились его живые слёзы;
Он пел поблёклый жизни цвет
Без малого в осьмнадцать лет.
Структурирующая строфу анафора Он пел – сочетается с другими повторами: тремя сравнительными оборотами, пятью однородными дополнениями.
В гл. 5, строфе Х1У анафора сочетается с эллиптическими предложениями, введёнными Пушкиным в структуру художественного текста, и с анжамбеманами (переходами, или переносами), семантически углубляющими синтаксическую структуру (см. далее):
Татьяна в лес; медведь за нею;
Снег рыхлый по колено ей;
То длинный сук её за шею
Зацепит вдруг, то из ушей
Златые серьги вырвет силой;
То в хрупком снеге с ножки милой
Увязнет мокрый башмачок;
То выронит она платок;
Поднять ей некогда; боится,
Медведя слышит за собой,
И даже трепетной рукой
Одежды край поднять стыдится;
Она бежит, он всё вослед,
И сил уже бежать ей нет .
Ритм сложного бессоюзного предложения, включающего в себя сложноподчинённый блок с разделительными союзами то – то, создаёт впечатление динамичного действия, прерывистого дыхания убегающей Татьяны.
Пушкин создал текст, в котором системно проявились все виды синтаксической экспрессии на основе сгущения предложений разных типов и видов и их отдельных компонентов.
Упражнение 1.
Найдите случаи параллелизма, многосоюзия и бессоюзия. Определите их функции в текстах.
1) Черный ворон в сумраке снежном,
Черный бархат на смуглых плечах.
(А. А. Блок)
2) Часовая стрелка близится к полночи.
Светлою волною всколыхнулись свечи.
Темною волною всколыхнулись думы.
С Новым годом, сердце!
(А. А. Блок)
3) Нет, положительно скажу, не было поэта с такою всемирною отзывчивостью, как Пушкин, и не в одной только отзывчивости тут дело, а в изумляющей глубине ее, а в перевоплощении своего духа в дух чужих народов, перевоплощении почти совершенном. (Ф. М. Достоевский)
4) Если такие мастера, как Ахматова или Замятин, на всю жизнь замурованы заживо, осуждены до гроба творить молча, не слыша отзвука своему написанному, - это не только их личная беда, но горе всей нации, но опасность для всей нации. (А. И. Солженицын)
5) Каждый из них (погибших во время Великой Отечественной войны) был целым миром. И этот мир погас навсегда. Вместе с ним легли в могилы неосуществленные мечты, несыгранные свадьбы, нерожденные дети, неспетые песни, непостроенные дома, ненаписанные книги. (В. В. Быков)
Упражнение 2.
Найдите случаи эллипсиса, инверсии и парцелляции. Определите их функции в текстах.
1) Но не годятся в вожди и те, которые исповедуют лишь мертвую оболочку церковности... Этих народ не примет. Получит - сбросит. (И. Е. Шмелев)
2) Мы хотели песен - не было слов.
Мы хотели спать - не было снов.
Мы носили траур - оркестр играл туш.
(В. Цой)
3) И первую полней, друзья, полней! И всю до дна в честь нашего союза! (А. С. Пушкин)
4) О ты, Родина! ...Ты, безмерная, к тебе припадает усталый и загнанный, и своих бедных сынов ты берешь на мощную грудь, обнимаешь руками многоверстными, поишь извечною силою. (Б. К. Зайцев)
5) Кто сомневается в праве и долге нашем думать об устроении будущей России! Все меняется на сем свете. Сроков никто не знает, время придет - будет Россия новая. (И. С. Шмелев)
6) Между прочим, в пасмурный день перед дождем приглядитесь к свету. До дождя он один, во время дождя - другой, а после дождя - совершенно особый. Потому что мокрые листья придают воздуху слабый блеск. Серый, мягкий и теплый. (К. Г. Паустовский)
Упражнение 3.
Найдите в текстах примеры антитезы. Определите, какие антонимы в них использованы, как прием противопоставления влияет на выразительность текста.
1) Мой верный друг! мой враг коварный!
Мой царь, мой раб! Родной язык!
(В. Я. Брюсов)
2) Ты и убогая,
Ты и обильная,
Ты и могучая,
Ты и бессильная,
Матушка - Русь!
(Н. А. Некрасов)
3) Мне грустно потому, что весело тебе. (М. Ю. Лермонтов)
4) Мир многогранен, многоцветен,
Порою добр, жесток подчас,
Он щедр и скуп, богат и беден:
Вглядись в него - он весь для нас!
(В. Алатырцев)
5) Я - царь, я - раб, я - червь, я - Бог. (Г. Р. Державин)
6) Возникают, стираются лица,
Мил сегодня, а завтра далек.
(А. Ахматова)
Упражнение 4.
Прочитайте стихотворение А.А.Блока. А.А.Блок использует в стихотворении следующие синонимические ряды: для описания ночи – месяц, луна, мрак, туман; молчит, спит, отдыхает; для описания дня – жизнь, солнце; озарит, кипит .
Это контекстуальные синонимы, ибо только в данном тексте они являются словами, близкими по значению. Составьте антонимические ряды синонимов, располагая их по степени нарастания признака.
Упражнение 83. Найдите различные виды тропов в отрывках из художественных текстов.
1. Плыл туман, как фимиамы тысячи кадил. Спутник песенкою странной сердце бередил (Ахматова). 2. Уснули, спят стихи. Все образы, все рифмы. Сильных, слабых найти нельзя. Порок, тоска, грехи, равно тихи, лежат в своих силлабах. И каждый стих с другим как близкий брат, хоть шепчет другу друг: чуть-чуть подвинься (Бродский). 3. О, это был прохладный день в чудесном городе Петровом! Лежал закат костром багровым, и медленно густела тень (Ахматова). 4. Заплаканная осень, как вдова в одеждах чёрных, все сердца туманит (Ахматова). 5. Эй, борода, а как проехать отсюда к Плюшкину? (Гоголь) 6. Прощай, свободная стихия! Последний раз передо мной ты катишь волны голубые и блещешь гордою красой! (Пушкин) 7. Люблю тебя, Петра творенье! (Пушкин). 8. Природа постановила, чтобы человек в известный период жизни любил. Настал этот период, ну и люби во все лопатки (Чехов). 9. Перо его местию дышит (А.К. Толстой). 10. Не то на серебре - на золоте едал (Грибоедов). 11. Пуще всего береги копейку (Гоголь). 12. И слышно было до рассвета, как ликовал француз (Лермонтов). 13. В сто сорок тонн закат пылал (Маяковский). 14. Туч вечерних червонный ковёр самоцветными нёсся шелками (Луговской). 15. Прикручен шар земной ко мне. Я, как усталая японка, весь мир таскаю, как ребёнка, рыдающего на спине (Евтушенко). 16. Контрабас пил чай вприкуску, а флейта внакладку (Чехов). 17. И руки обессиленно повисли. Сломала зубы молодость, и вот рассудочность сомнительные мысли пластмассовою челюстью жуёт (Евтушенко). 18. Эх, и заведу я себе тихоокеанские голифища, чтоб из штанов выглядывать как коралловый риф! (Маяковский). 19. Ваш шпиц, прелестный шпиц, не более напёрстка! (Грибоедов).
Упражнение 84. Укажите источники речевой экспрессии (тропы, фразеологизмы, крылатые слова и т.д.) в заголовках, отрывках журнальных и газетных статей. Всегда ли оправдано употребление тропов в приведенных примерах?
1. Кабул бомбили - нам объявили. Так началась война. 2. При ближайшем рассмотрении «неизвестная женщина» оказалась знаменитой Мариной Францевой, одним из организаторов и руководителей многомиллиардной пирамиды, рухнувшей на головы восьмидесяти миллионов вкладчиков. 3. Все поколения - белки в колесе исторических предвзятостей и догм. 4. Канал РТР разбух, как старая советская контора, в которой две трети женщин вязали, разговаривали по телефону и ходили по магазинам, две трети мужчин пили пиво и обсуждали футбол, а остальные тянули воз. 5. Не нужен нам заграничный ручной царёк, которого вы нам намылились дергать за ниточки, как марионетку. 6. Лавина войны, которая сошла с горы наших страданий, набирая объём и скорость, несется, и нет той силы, которая могла бы остановить эту лавину. 7. Рубль по отношению к доллару заскакал, запрыгал. 8. Чистое сердце - это наше богатство, наша слава, наша красота. 9. Министру и юристу, губернатору и артисту, банкиру и пенсионеру, директору и милиционеру - всем нужна «Российская газета»! 10. И вновь, и вновь вселенная на кончике пера. 11. Очки по осени сшибают. Россиянин Е. Кафельников получил пятый номер на стартовавшем турнире серии «Мастерс» в немецком Штутгарте. 12. Врагу не сдаётся наш гордый «Спартак». 13. Батареи просят тепла. Власти дали «добро» на начало отопительного сезона. 14. Певец Розенбаум разменял второй «полтинник». 15. Коммунисты вынесут Кремлю благодарность. 16. «Серебро» русского богатыря Карелина золотого стоит. 17. Новый русский любит быструю езду! 18. Белые мухи долетели до Москвы, но уже через день вновь ожидается потепление. 19. В морозном обличье, как полагается, набросив на плечи елей пышные шапки, пришёл Новый год. 20. Телефонный звонок показался взрывом многотонной бомбы. 21. Актёрам Таганки не привыкать к жарким сражениям. 22. Россия и Европа - братья навек? 23. Телефон, измученный сотнями звонков, похрипел, похрипел - и умер. 24. Теперь до Марса - рукой подать! 25. Денег в казне - кот наплакал. 26. Страна восходящего солнца пока не стремится дружить с нами. Сроки заключения мирного договора опять не названы. 27. Я приехала в Суйду поклониться праху африканского предка «солнца русской поэзии». Но могилу Ганнибала найти было не так просто. 28. Многие привычные представления о состоянии российской авиации под Парижем перевернулись вверх тормашками. Главное же - в тени скандалов вокруг дурацкой выходки швейцарской компании «Нога» остались как-то незамеченными главные итоги работы знаменитого авиасалона.
Упражнение 85. Назовите экспрессивно-воздействующие средства синтаксиса, которые использованы в отрывках из художественных текстов.
1. Скучно мне оберегать от себя людей, скучно кликать благодать на чужих друзей (Ахматова). 2. Где стол был яств, там гроб стоит (Державин). 3. Швед, русский колет, рубит, режет (Пушкин). 4. Оттого и оснеженная даль за окнами тепла, оттого и я, бессонная, как причастница спала (Ахматова). 5. Тебе - белый свет, пути вольные, тебе зорюшки колокольные. А мне ватничек и ушаночку. Не жалей меня, каторжаночку (Ахматова). 6. Так любовь уходит прочь. Навсегда. В чужую ночь. Прерывая крик, слова. Став незримой, хоть жива (Бродский). 7. Жить - так на воле, умирать - так дома (Ахматова). 8. Чёрный вечер. Белый снег. Ветер, ветер! На ногах не стоит человек. Ветер, ветер - на всём божьем свете! (Блок). 9. Не жалею, не зову, не плачу. Всё пройдет, как с белых яблонь дым (Есенин). 10. И какие-то печали издали, и туманные скрижали от земли. И покинутые в дали корабли. И какие-то за мысом паруса. И какие-то над морем голоса (Блок). 11. Я пью за разорённый дом, за злую жизнь мою, за одиночество вдвоем, - и за тебя я пью, - за ложь меня предавших губ, за мёртвый холод глаз, за то, что мир жесток и груб, за то, что Бог не спас (Ахматова). 12. Что счастие? Вечерние прохлады в темнеющем саду, в лесной глуши? Иль мрачные, порочные услады вина, страстей, погибели души?.. Когда ж конец? Назойливому звуку не станет сил без отдыха внимать... Как страшно всё! Как дико! - Дай мне руку, товарищ, друг! Забудемся опять (Блок). 13. О тебе вспоминаю я редко, и твоей не пленюсь я судьбой (Ахматова). 14. Ты, Азия, - родина родин! Вместилище гор и пустынь... Ни с чем предыдущим не сходен твой воздух - он огнен и синь (Ахматова). 15. Мне бы хотелось знать, отчего я титулярный советник? Почему именно титулярный советник? (Гоголь).
Упражнение 86. Назовите экспрессивно-воздействующие средства синтаксиса, которые использованы в заголовках, отрывках журнальных и газетных статей. Всегда ли оправдано их употребление?
Упражнение 87. Докажите, что приведённый ниже отрывок статьи В. Пескова относится к газетно-публицистическому стилю. Какие средства использованы для воздействия на читателя?
Все туристы, вооружённые кинокамерами, жаждут увидеть львов. У встречных в микроавтобусах спрашивают: львов не приметили? Те разводят руками - тоже, мол, ищем.
Мы наверняка надеялись увидеть царя зверей в национальном парке Маньяра. Тут в первом путешествии по Танзании я снимал их, стоя под деревом, на котором несколько львов дремало, напоминая шкуры, вывешенные для просушки. Львы, в отличие от леопардов, лазальщики по деревьям неважные. Всё же на нижние ветки громадных акаций они забираются - хоть чуть охладиться, и нет риска, что сонных нечаянно затопчут буйволы или слоны. Своим спутникам я обещал: в Маньяре мы увидим их обязательно. Увы, напрасно пообещал. «Любимые деревья» львов сохранились, но внушительных кошек на ветках не было. Проводник тоже пожал плечами: «Возможно, отправились на охоту. Обычно они тут лежат...»
Упражнение 88. Докажите, что приведённый ниже отрывок статьи В. Баранца относится к газетно-публицистическому стилю. Какие средства использованы для воздействия на читателя?
Сосредоточение 55-тысячной американской сухопутной, морской и авиационной группировок и сбор разведданных в районе проведения антитеррористической операции и первый удар «возмездия» обошлись налогоплательщикам США в значительную часть из тех 40 миллиардов долларов, что выделены на неё Конгрессом.
Американцы использовали примерно 50 «крылатых ракет» морского базирования «Томагавк», каждая из них под 2 млн. долларов - это 100 млн. в общей сложности. Кроме того, по стратегическим объектам, наземным коммуникациям талибов, укрепрайонам, пунктам управления, лагерям боевиков, бункерам, нефтехранилищам был нанесён бомбовый удар. Примерно 200 бомб типа В61-11 (по 50 тысяч долларов за штуку) - 10 млн. долларов. Более 600 бомб «Си-Би-Ю-16» в общей сложности потянули ещё на 12-15 млн. долларов. Таким образом, только первый ракетно-бомбовый удар оценивается в сумму около 150 млн. долларов.
"Языковые средства выражения экспрессивности в текстах, блогах В. Соловьева"
Введение
1.2 Синтаксический строй и экспрессивный синтаксис
1.3 Языковые средства выражения экспрессивности
Глава 2. Аналитический обзор блогов В. Соловьева
Список литературы
Введение
Речевое воздействие в публицистике осуществляется с помощью определенных речевых средств. С целью достижения психологического эффекта журналист постоянно стремится отойти от традиционных форм, найти для: выражения старого содержания свежие, более выразительные языковые средства. Экспрессивность является в настоящее время одной - из наиболее активно исследуемых лингвистических категорий. Интерес к проблеме экспрессивности, вспыхнувший в последние десятилетия; объясняется вниманием к "языковой личности", а точнее, к описанию языка как средства обнаружения и вместе с тем; воздействия на" языковую личность, ее поведение и внутреннюю духовную деятельность.
Антропологическая лингвистика тесно связана с экспрессивным аспектом языка. Облекая свою мысль в языковую форму, автор сообщения неизбежно выражает и свое отношение к предмету или ситуации. Очень часто такое сообщение окрашено субъективным отношением отправителя информации к тому, о чем он говорит или пишет. Поэтому экспрессия рассматривается как обнаружение индивидуальности говорящего, проявляющейся в чувствах, эмоциях и оценках субъекта. Эта авторская экспрессия находит свое выражение в речи, в том или ином отборе языковых средств, и может иметь дополнительной целью оказание определенного воздействия на адресата (слушателя или читателя). Экспрессивность, таким образом, выступает как феномен языковой личности и ее субъективных интенций.
Предметом данного исследования является экспрессивность и ее роль в процессе журналистского творчества, связанного с отображением социальной действительности. Язык газетной публицистики призван, как известно, воздействовать на массы читателей, внушая им те или иные идеи, способствуя появлению не только эмоциональной; реакции в форме переживаемого чувства-отношения; но и реакций в форме действий и поступков. Первостепенная роль в этом процессе принадлежит журналисту как творческой языковой личности. В антропологической лингвистике исследовательский акцент сделан на личности субъекта речи, интерпретатора, носителя специфической точки зрения на мир. Эта специфика; заключается не только в субъективности языковой личности и ее пристрастности, но и в специфике ее национально-культурных стереотипов, гештальтов и прототипов, что находит непосредственное выражение в журналистской деятельности, которая опосредована социальной действительностью. Экспрессивность выступает в тексте как средство прагматики, которое в (комплексе с другими речевыми средствами контекста) способствует, с одной стороны, проявлению позиций самого журналиста, его интерпретаций, эмоций и оценок, а с другой - обнаруживая речевую стратегию автора, становится одним из средств речевого воздействия на читателя. По отношению к процессу журналистского мастерства экспрессивность рассматривается как явление авторизации публицистического дискурса, проявление индивидуальности журналиста в отборе экспрессивных средств с целью выражения своих собственных интенций, а также с целью воздействия на читателя.
Актуальность работы определяется тем, что экспрессивный аспект языка как результат речевой деятельности языковой личности занимает все большее место в лингвистических исследованиях. Проблема экспрессивности оказывается в центре активных изысканий современных лингвистов. Она волнует как филологов, редакторов, так: и пишущих _ журналистов.
Экспрессивные языковые средства активно развиваются внутри самого публицистического стиля. Расчлененность конструкций, выраженная на письме структурно-логическими знаками; препинания, является той базой, на основе которой: возникает экспрессивный синтаксис и экспрессивная пунктуация. Общим явлением для современного публицистического стиля во всех его жанровых разновидностях стало все возрастающее: его сближение с разговорной речью и соответственно, употребление расчлененных экспрессивных конструкций, что свидетельствует одновременно о возрастающей роли пунктуации, отражающей расчленение на письме.
Глава 1. Теоретические аспекты языковых средств выражения экспрессивности
1.1 Особенности публицистического стиля
Публицистический стиль находит применение в общественно-политической литературе, периодической печати (в газете, журнале), в политических выступлениях, речах на собраниях и т.д.
Основная функция речи - воздействующая, которая тесно переплетается с информативной функцией.
Роль публицистики, особенно газетной, заключается в том, чтобы убеждать читателя и воздействовать на его волю и чувства с целью создания общественного мнения; кроме того, содержание публицистических произведений служит передаче сообщений и разъяснению, комментированию событий.
Публицистичность - это прежде всего ярко выраженная авторская позиция, одна из форм проявления авторской тенденциозности.
Публицистичность - это искусство аргументации, убеждения, поэтому нестандартность и яркость выражения усиливает действенность речи.
В публицистической литературе освещаются самые разнообразные актуальные вопросы, представляющие интерес для общества: идеологические, политические, экономические, философские, морально-этические, вопросы воспитания, культуры, искусства, вопросы повседневной жизни, производства и т.д.
При всей полноте описания субъективно-характеризующей семантики языковых и речевых фактов проблема экспрессивности в языке, речи и тексте до сих пор не имеет целостной концептуальной опоры, а экспрессивность, как и раньше, преимущественно приравнивается к эмоциональной оценочности (эмотивности). Кроме того, лингвистическая экспрессиология буквально увязла в бесконечных выяснениях соотношения понятий экспрессивности, субъективной модальности и эмоциональности (эмотивности). Между тем, исходя из основных положений о тексте, он создается на основе авторского целеполагания. Исходный импульс создания текста - цель автора, собственно текст - это воплощение речью движения к цели, направляемое авторской волей.
Функции публицистики обусловливают и ее языково-стилистические особенности. Определяющим является сочетание воздействующей функции и информационной.
Для реализации чисто информационной функции используются нередко однотипные, регулярно воспроизводимые языковые стандарты (клишированные обороты), помогающие пишущим оперативно передать новости, а читающим - быстро и правильно их воспринимать.
Реализация функции воздействия требует иных языковых средств - экспрессивных, образных.
Воздействующая функция речи в произведениях публицистического стиля определяет стилевые черты: побудительность, экспрессивность, новизну выражений, оценочность, полемичность.
Информационная функция речи в произведениях обусловливает черты иного плана: логичность, официальность, точность, стандартизированность.
В публицистическом стиле (в частности, в газетном) органически сочетаются экспрессия и стандарт.
Строй речи - открытый, эмоциональный. Двойственность функции речи рождает качества, таким образом, прямо противоположные, что и приводит к противоречивости в самом стиле как системе. Если, например, официально-деловой стиль консервативен и устойчив, то публицистический - консервативен и в высшей степени подвижен. Большое влияние на выбор языковых средств и организацию текста оказывает и жанровое многообразие публикаций.
Информационные жанры (заметка, репортаж, отчет, интервью), аналитические (корреспонденция, статья, обзор, письмо, обозрение) и художественно-публицистические (очерк, раздумья, зарисовка, фельетон, памфлет, блог) не могут обходиться одинаковыми речевыми средствами.
Публицистичность - это оценочность, страстность, особая эмоциональность. Острота высказывания, полемичность, открытая прямая оценочность - черты, присущие не только публицистическим жанрам, но здесь они являются стилеобразующими, без них не может быть публицистического произведения. Публицистический стиль - это система незамкнутая, открытая, подвижная.
Сочетание логического и эмоционального, объективного и субъективного рождает проблему взаимосвязи слова и образа, проблему стилистики различных публицистических жанров.
В публицистике основная роль принадлежит авторской речи (позиция автора активная, открытая, оценки его четки и определенны). Она имеет разнообразные стилистико-эстетические и коммуникативные функции. С авторской речью контрастирует и одновременно взаимодействует прямая речь и несобственно-прямая. Это взаимодействие (с учетом способов и приемов сочетания) и формирует речевой облик жанра: интервью, например, строится на прямой речи, в очерке она имеет характерологическую функцию, высвечивая героя "изнутри", в фельетоне активна несобственно-прямая речь, доведенная до сатирического звучания.
Стандартизированность обеспечивает быструю передачу информации. Стандарт экономит усилия, помогает оперативно откликаться на события, создает нейтральный фон стиля. Однако именно здесь и таится опасность появления штампа.
Штамп появляется с потерей речевыми клише экспрессивно-оценочных качеств. Источником штампов может быть и стремление к образной речи, к новизне выражений. Из-за частого повторения эти языковые средства теряют свои выразительные свойства: белое золото, получить прописку.
Публицистический стиль использует самую разнообразную в тематическом плане лексику и фразеологию, отражая тем самым социальную многоплановость современного русского языка. На общем нейтральном фоне здесь особенно приметны оценочные средства, причем оценка в публицистике имеет не индивидуальный, а социальный характер.
Синтаксические средства создания экспрессии разнообразны. К ним относятся уже рассмотренные нами - обращения, вводные и вставные конструкции, прямая, несобственно-прямая речь, многие односоставные и неполные предложения, инверсия как стилистический прием и другие. Следует охарактеризовать и стилистические фигуры, представляющие собой сильное средство эмфатической интонации.
Эмфаза (от греч. эмфазис - указание, выразительность) - это эмоциональное, взволнованное построение ораторской и лирической речи. Различные приёмы, создающие эмфатическую интонацию, свойственны преимущественно поэзии и редко встречаются в прозе, причем рассчитаны не на зрительное, а на слуховое восприятие текста, позволяющее оценить повышение и понижение голоса, темп речи, паузы, то есть все оттенки звучащей фразы. Знаки препинания способны лишь условно передать эти особенности экспрессивного синтаксиса.
Поэтический синтаксис отличают риторические восклицания, которые заключают в себе особую экспрессию, усиливая напряженность речи. Например, у Н.В. Гоголя: Пышный! Ему нет равной реки в мире! (о Днепре). Таким восклицаниям часто сопутствует гиперболизация, как и в приведенном примере. Нередко они сочетаются с риторическими вопросами: Тройка! Птица-тройка! Кто тебя выдумал?.. Риторический вопрос - одна из самых распространенных стилистических фигур, характеризующаяся замечательной яркостью и разнообразием эмоционально-экспрессивных оттенков. Риторические вопросы содержат утверждение (или отрицание), оформленное в виде вопроса, не требующего ответа: Не вы ль сперва так злобно гнали Его свободный, смелый дар И для потехи раздували Чуть затаившийся пожар?..
Совпадающие по внешнему грамматическому оформлению с обычными вопросительными предложениями, риторические вопросы отличаются яркой восклицательной интонацией, выражающей изумление, крайнее напряжение чувств; не случайно авторы иногда в конце риторических вопросов ставят восклицательный знак или два знака - вопросительный и восклицательный: Ее ли женскому уму, воспитанному в затворничестве, обреченному на отчуждение от действительной жизни, ей ли не знать, как опасны такие стремления и чем оканчиваются они?! (Бел.); И как же это вы до сих пор еще не понимаете и не знаете, что любовь, как дружба, как жалованье, как слава, как все на свете, должна быть заслуживаема и поддерживаема?! (Добр.)
Риторический вопрос, в отличие от многих стилистических фигур, используется не только в поэтической и ораторской речи, но и в разговорной, а также в публицистических текстах, в художественной и научной прозе.
Более строгая, книжная окраска характеризует параллелизм - одинаковое синтаксическое построение соседних предложений или отрезков речи:
В синем небе звезды блещут,
В синем море волны хлещут;
Туча по небу идет,
Бочка по морю плывет.
(А.С. Пушкин)
Синтаксический параллелизм нередко усиливает риторические вопросы и восклицания, например:
Бедная критика! Она любезности училась в девичьих, а хорошего тона набиралась в прихожих, удивительно ли, что «Граф Нулин» так жестоко оскорбил ее тонкое чувство приличия? (Бел.); Базарову все эти тонкости непонятны. Как это, думает он, подготовлять и настраивать себя к любви? Когда человек действительно любит, разве он может грациозничать и думать о мелочах внешнего изящества? Разве настоящая любовь колеблется? Разве она нуждается в каких-нибудь внешних пособиях места, времени и минутного расположения, вызванного разговором? (Пис.)
Параллельные синтаксические конструкции нередко строятся по принципу анафоры (единоначатия). Так, в последнем из примеров видим анафорическое повторение слова разве, в стихотворном пушкинском тексте единоначатия - в синем небе... в синем море. Классический пример анафоры являют лермонтовские строки: Я тот, которому внимала Ты в полуночной тишине, Чья мысль душе твоей шептала, Чью грусть ты смутно отгадала, Чей образ видела во сне. Я тот, чей взор надежду губит; Я тот, кого никто не любит; Я бич рабов моих земных, Я царь познанья и свободы, Я враг небес, я зло природы...
Эпифора (концовка) - повторение последних слов предложения - также усиливает эмфатическую интонацию: Для чего уничтожать самостоятельное развитие дитяти, насилуя его природу, убивая в нем веру в себя и заставляя делать только то, чего я хочу, и только так, как я хочу, и только потому, что я хочу? (Добр.)
Эпифора придает лиризм тургеневскому стихотворению в прозе «Как хороши, как свежи были розы...»; этот стилистический прием любил С. Есенин, вспомним его эпифоры! - Отцвела моя белая липа, Отзвенел соловьиный рассвет... Ничего! Я споткнулся о камень, Это к завтраму все заживет!; Глупое сердце, не бейся; Залегла забота в сердце мглистом. Отчего прослыл я шарлатаном? Отчего прослыл я скандалистом?... Прояснилась омуть в сердце мглистом. Оттого прослыл я шарлатаном, Оттого прослыл я скандалистом. Как видно из последнего примера, автор может отчасти обновлять лексику эпифоры, варьировать ее содержание, сохраняя при этом внешнее подобие высказывания.
В числе ярких примеров экспрессивного синтаксиса следует назвать различные способы нарушения замкнутости предложения. Прежде всего, это смещение синтаксической конструкции: конец предложения дается в ином синтаксическом плане, чем начало, например: А мне, Онегин, пышность эта, Постылой жизни мишура, Мои успехи в вихре света, Мой модный дом и вечера, Что в них? (П.) Возможна также незавершенность фразы, на что указывает авторская пунктуация: как правило, это многоточие - Но те, которым в дружной встрече Я строфы первые читал... Иных уж нет, а те далече, Как Сади некогда сказал (П.).
Пунктуация позволяет автору передать прерывистость речи, неожиданные паузы, отражающие душевное волнение говорящего. Вспомним слова Анны Снегиной в поэме С.Есенина! - Смотрите... Уже светает. Заря как пожар на снегу... Мне что-то напоминает... Но что?.. Я понять не могу... Ах!... Да... Это было в детстве... Другой... Не осенний рассвет... Мы с вами сидели вместе... Нам по шестнадцать лет...
Эмоциональную напряженность речи передают и присоединительные конструкции, есть такие, в которых фразы не умещаются сразу в одну смысловую плоскость, но образуют ассоциативную цепь присоединения. Разнообразные приемы присоединения предоставляет современная поэзия, публицистика, художественная проза: Есть у каждого города возраст и голос. Есть одежда своя. И особенный запах. И лицо. И не сразу понятная гордость (Р.); Цитата на 1-ю полосу. О личном. - Я признаю роль личности в истории. Особенно если это президент. Тем более президент России (высказывание В. Черномырдина // Известия. - 1997. - 29 янв.); Вот я и в Быковке. Один. На дворе осень. Поздняя (Аст.). О таких присоединительных конструкциях профессор Н.С. Валгина замечает: «Синтаксически несамостоятельные отрезки текста, но предельно самостоятельные интонационно, оторванные от породившего их предложения, приобретают большую выразительность, становятся эмоционально насыщенными и яркими».
В отличие от присоединительных конструкций, которые всегда постпозитивны, именительный представления (изолированный номинатив), называющий тему последующей фразы и призванный вызвать особый интерес к предмету высказывания, усилить его звучание, как правило, стоит на первом месте: Мой мельник... Ох, этот мельник! С ума меня сводит он. Устроил волынку, бездельник, И бегает, как почтальон (Ес.). Еще пример: Москва! Как много в этом звуке Для сердца русского слилось, Как много в нем отозвалось! (П.) При столь своеобразной эмоциональной подаче мысли она разделяется эмфатической паузой; как заметил А.М. Пешковский, «...сперва выставляется напоказ изолированный предмет, и слушателям известно только, что про этот предмет сейчас будет что-то сказано и что пока этот предмет надо наблюдать; в следующий момент высказывается сама мысль».
Эллипсис - это стилистическая фигура, состоящая в намеренном пропуске какого-либо члена предложения, который подразумевается из контекста: Мы села - в пепел, грады - в прах, в мечи - серпы и плуги (Жук.). Пропуск сказуемого придает речи особый динамизм и экспрессию. От этого синтаксического приема следует отличать умолчание - оборот речи, состоящий в том, что автор сознательно недосказывает мысль, предоставляя право слушателю (читателю) догадаться, какие слова не произнесены: Нет, я хотел... быть может, вы... я думал, Что уж барону время умереть (П.). За многоточием скрывается неожиданная пауза, отражающая волнение говорящего. Как стилистический прием умолчание часто встречается в разговорной речи: - Ты не представляешь, это такое известие!.. Как мне теперь?.. Я не могу успокоиться.
Для интонационного и логического подчеркивания выделяемых предметов используется выразительная стилистическая фигура - многосоюзие (полисиндетон). Повторяются обычно сочинительные, соединительные союзы и, ни - Перед глазами ходил океан, и колыхался, и гремел, и сверкал, и угасал, и уходил куда-то в бесконечность... (Корол.); Хоть не являла книга эта Ни сладких вымыслов поэта, ни мудрых истин, ни картин; Но ни Вергилий, ни Расин, ни Скотт, ни Байрон, ни Сенека, ни даже Дамских Мод Журнал Так никого не занимал: То был, друзья, Мартын Задека, Глава халдейских мудрецов, Гадатель, толкователь снов (П.). Большую выразительность обретают строки, в которых рядом с многосоюзием применяется противоположный ему стилистический прием- бессоюзие: Был тиф, и лед, и голод, и блокада. Все кончилось: патроны, уголь, хлеб. Безумный город превратился в склеп, Где гулко отдавалась канонада (Шенг.). Как заметил Д.Э. Розенталь, «Отсутствие союзов придает высказыванию стремительность, насыщенность впечатлениями». Вспомним пушкинские строки: Мелькают мимо будки, бабы, Мальчишки, лавки, фонари, Дворцы, сады, монастыри, Бухарцы, сани, огороды, Купцы, лачужки, мужики, Бульвары, башни, казаки, Аптеки, магазины моды, Балконы, львы на воротах И стаи галок на крестах (П.). Этот отрывок из «Евгения Онегина» рисует быструю смену картин, предметы поистине мелькают! Но возможности бессоюзия и многосоюзия разнообразны, эти приемы использовал поэт, описывая динамику Полтавского боя: Швед, русский - колет, рубит, режет, Бой барабанный, клики, скрежет, Гром пушек, топот, ржанье, стон, И смерть, и ад со всех сторон (П.).
Нанизывание однотипных синтаксических единиц (например, однородных членов, придаточных предложений) часто создает градацию - то есть такое расположение слов, (словосочетаний, частей сложного предложения), при котором каждое последующее усиливает (реже ослабляет) значение предыдущего, благодаря чему создается нарастание интонации и эмоционального напряжения речи. Это можно иллюстрировать процитированным выше отрывком из «Евгения Онегина» (Хоть не являла книга эта Ни сладких вымыслов поэта...) и множеством других примеров, в том числе и прозаических: Осенью ковыльные степи совершенно изменяются и получают свой особенный, самобытный, ни с чем не сходный вид (Акс.).
Стилистические фигуры нередко соединяются, дополняют, усиливают одна Другую, сообщая речи волнующие интонации. Вспомним объяснение Онегина с Татьяной! -
Когда бы жизнь домашним кругом
Я ограничить захотел;
Когда б мне быть отцом, супругом
приятный жребий повелел;
Когда б семейственной картиной
Пленился я хоть миг единый, -
То, верно б, кроме вас одной
Невесты не искал иной.
Анафора и градация соединились в этом высказывании, представляющем собой блестящий пример особого типа сложного предложения - периода.
Периодом называется гармоническая по форме сложная синтаксическая конструкция, характеризующаяся особой ритмичностью и упорядоченностью частей, а также исключительной полнотой и завершенностью содержания. А.П. Квятковский, называя в качестве примеров периода классические произведения - «Когда порой воспоминанье» Пушкина (в 26 строк), «Когда волнуется желтеющая нива» Лермонтова (16 строк), «О, долго буду я в молчанье ночи тайной» А. Фета (12 строк) и его же «Когда мечтательно я предан тишине» (20 строк),-утверждает: «Стихотворение, написанное в форме периода, свидетельствует о широте поэтического дыхания автора и о большом зрелом мастерстве», позволяющем «совладать со сложной аппаратурой стиха, включающей в себя несколько строф».
Учение о периоде как о средстве эмфатической интонации разрабатывалось еще в античной риторике. Своим названием период обязан интонации в сложной синтаксической конструкции: вначале голос плавно поднимается, как бы описывая кривую линию, затем достигает высшей точки на главной части высказывания, после чего резко снижается, возвращаясь к исходной позиции, замыкая линию (период - от греч. периодос, букв. обход). Композиционно период распадается на две взаимно уравновешенные части: первая характеризуется повышением интонации, вторая - понижением, что определяет гармоничность и интонационную завершенность периода. По содержанию период представляет одно целое, развивает одну тему, раскрывая ее с известной полнотой и разносторонностью. Основное положение в периоде передается расчлененно, что позволяет осмыслить его разные стороны, оттенки (вспомните стихотворение А.С. Пушкина «Брожу ли я вдоль улиц шумных...» Это период.). Музыкальность и ритмичность периода достигаются его структурой: он состоит из нескольких однотипных, соразмерных синтаксических единиц, часто имеющих одинаковые союзы, сходное грамматическое построение, приблизительно одинаковый размер. Повторение их создает ритмический рисунок речи.
Чаще всего период строится как сложноподчиненное предложение с однородными придаточными, которые стоят вначале. Например:
Когда он в первый день, встав рано утром, вышел на заре из балагана и увидал сначала темные купола, кресты Новодевичьего монастыря, увидал морозную росу на пыльной траве, увидал холмы Воробьевых гор и извивающийся над рекой и скрывающийся в лиловой дали лесистый берег, когда ощутил прикосновение свежего воздуха и услыхал звуки летевших из Москвы через поле галок и когда потом вдруг брызнуло светом с востока и торжественно выплыл край солнца из-за тучи, и купола, и кресты, и роса, и даль, и река, все заиграло в радостном свете, - Пьер почувствовал новое, неиспытанное чувство радости и крепости жизни
(Л.Н. Толстой. Война и мир)
В периоде употребительны придаточные времени, условия, причины, образа действия, сравнительные и др. Приведем пример периода с уступительными придаточными: Как ни тяжело было княжне Марье выйти из того мира уединенного созерцания, в котором она жила до сих пор, как ни жалко и как будто совестно было покинуть Наташу одну, - заботы жизни требовали ее участия, и она невольно отдалась им (Л. Т.). Реже в композицию периода вовлекаются те или иные распространенные члены предложения, например деепричастные обороты, выполняющие функцию обстоятельств времени: Явившись к полковому командиру; получив назначение в прежний эскадрон, сходивши на дежурство и на фуражировку, войдя во все маленькие интересы полка и почувствован себя лишенным свободы и закованным в одну узкую неизменную рамку, Ростов испытал то же успокоение, ту же опору и то же сознание того, что он здесь дома, на своем месте, которые он чувствовал и под родительским кровом (Л. Т.). Периодическая речь Л.Н Толстого неизменно привлекает исследователей, потому что изучение ее дает ключ к пониманию особенностей стиля великого писателя. А.П. Чехов восхищался «силой периодов» Льва Толстого.
Стиль каждого писателя сказывается в своеобразии его периодов. Нельзя спутать эти синтаксические построения у Толстого и Пушкина, даже если Пушкин обращался к периоду в прозе:
Когда писатели, избалованные минутными успехами, большею частью устремились на блестящие безделки; когда талант чуждается труда, а мода пренебрегает образцами величавой древности; когда поэзия не есть благоговейное служение, но токмо легкомысленое занятие; с чувством глубокого уважения и благодарности взираем на поэта, посвятившего гордо лучшие годы жизни исключительному труду, бескорыстным вдохновениям и совершению единого, высокого подвига (о переводе «Илиады» Гомера).
Возможность использовать в периоде разнообразные стилистические фигуры всегда привлекала и будет привлекать художников слова.
Использование стилистических фигур, разнообразных синтаксических средств создания эмфатической интонации у больших поэтов обычно сочетается с употреблением тропов, оценочной лексики, ярких приёмов усиления эмоциональности, образности речи. Завершим наши наблюдения классическим пушкинским примером, напомним лишь начало и конец стихотворения:
Брожу ли я вдоль улиц шумных,
Вхожу ль во многолюдный храм,
Сижу ль меж юношей безумных,
Я предаюсь моим мечтам.
Я говорю: промчатся годы,
И сколько здесь ни видно нас,
Мы все сойдем под вечны своды-
И чей-нибудь уж близок час.
..................................................
И хоть бесчувственному телу
Равно повсюду истлевать,
Но ближе к милому пределу
Мне все б хотелось почивать.
И пусть у гробового входа
Младая будет жизнь играть,
И равнодушная природа
Красою вечною сиять.
_________________________________________________________________________
Список условных сокращений
А. Б. - А. Белый
Абр. - Ф.А. Абрамов
«АиФ» - «Аргументы и факты»
Айт. - Ч. Айтматов
Акс. - С.Т. Аксаков
А. К. - А.Ю. Кривицкий
А. К. Т. - А.К. Толстой
Ал. - М.Н. Алексеев
Ан. - А.А. Ананьев
Андр. - Л.Н. Андреев
Ант. - П.Г. Антокольский
А. Пол. - А.И. Полежаев
Арс. - В.К. Арсеньев
Аст. - В.П. Астафьев
А. Т. - А.Н. Толстой
Ахм. - А.А. Ахматова
Баб. - И.А. Бабель
Багр. - Э.Г. Багрицкий
Баж. - П.П. Бажов
Бальм. - К.Д. Бальмонт
Бар. - Е.А. Баратынский
Барто - А.Л. Барто
Бат. - К.Н. Батюшков
Бел. - В.Г. Белинский
Белк. - М. Белкина
Бер. - Г.С. Березко
Берг. - О.Ф. Берггольц
Бл. - А.А. Блок
Богом. - В. Богомолов
Бонд. - Ю.В. Бондарев
Брод. - И. Бродский
Брюс. - В.Я. Брюсов
Буб. - М.С. Бубеннов
Булг. - М.А. Булгаков
Бун. - И.А. Бунин
Вас. - Б.Л. Васильев
В. Б. - В.В. Быков
В. Бел. - В.И. Белов
Вер. - В.В. Вересаев
Вик. - С.В. Викулов
Вишн. - Вс.В. Вишневский
В. К. - В. Козько
Возн. - А.А. Вознесенский
Вс. Ив. - Вс. Иванов
Выс. - В.С. Высоцкий
Вяз. - П.А. Вяземский
Г. - Н.В. Гоголь
Гайд. - А.П. Гайдар
Галл. - М.Л. Галлай
Гарш. - В.М. Гаршин
Герм. - Ю.П. Герман
Герц. - А.И. Герцен
Г. Ник. - Г.Е. Николаева
Гонч. - А.И. Гончаров
Гр. - А.С. Грибоедов
Гран. - Д.А. Гранин
Грин. - А.С. Грин
Гум. - Н.С. Гумилев
Дв. - И. Дворецкий
Держ. - Г.Р. Державин
Добр. - Н.А. Добролюбов
Дост. - Ф.М. Достоевский
Е. В. - Е. Винокур
Евт. - Е.А. Евтушенко
Е. Н. - Е. Носов
Ес. - С.А. Есенин
Жук. - В.А. Жуковский
З. - Н.А. Заболоцкий
Зал. - С.П. Залыгин
из газ. - из газет
из журн. - из журналов
И. и П. - И.А. Ильф и Е.П. Петров
Инб. - В.М. Инбер
Кав. - В.А. Каверин
Каз. - Э.Г. Казакевич
Кар. - А.А. Караваева
Карамз. - Н.М. Карамзин
Кат. - В.П. Катаев
Кетл. - В.К. Кетлинская
Кож. - А.Б. Кожевников
Кольц. - А.В. Кольцов
Комр. - Г. Комраков
Корол. - В.Г. Короленко
К. П. - Козьма Прутков
Кр. - А.И. Крылов
«Кр.» - «Крокодил»
Крив. - Ф.Д. Кривин
Купр. - А.И. Куприн
Л. - М.Ю. Лермонтов
Лавр. - Б.А. Лавренев
Лап. - М.А. Лаптев
«ЛГ» - «Литературная газета»
Леон. - Л.М. Леонов
Леск. - Н.С. Лесков
Лид. - В. Лидин
Лип. - В.В. Липатов
Лихон. - В.И. Лихоносов
Л. - К. - В. Лебедев - Кумач
Лом. - М.В. Ломоносов
Лонд. - Л. Лондон
Л. Т. - Л.Н. Толстой
Луг. - В.А. Луговской
Ляш. - Н.Н. Ляшко
Майк. - А.Н. Майков
Мак. - А.С. Макаренко
Марк. - А.Я. Марков
Март. - Л.Н. Мартынов
Марш. - С.Я. Маршак
Матв. - Н.Н. Матвеева
Маяк. - В.В. Маяковский
М. Г. - А.М. Горький
Мих. - С.В. Михалков
«МК» - «Московский комсомолец»
М. Мар. - Мария Марич
М. - П. - П.И. Мельников - Печорский
М. - С. - Д.Н. Мамин - Сибиряк
Мст. - С. Мстиславский
М. Шаг. - М. Шагинян
Н. - Н.А. Некрасов
Наг. - Ю.М. Нагибин
Н.Г. - Н.М. Грибачев
Н. Д. - Н. Дубов
Н. О. - Н.А. Островский
Н. Ч. - Н.К. Черкасов
Ог. - Н.П. Огарев
Ок. - Б.Ш. Окуджава
Остр. - А.Н. Островский
П. - А.С. Пушкин
Пан. - П.Ф. Панова
Паст. - Б.Л. Пастернак
Пауст. - К.Г. Паустовский
Песк. - В.М. Песков
Пис. - А.Ф. Писемский
погов. - поговорка
Пол. - Я.П. Полонский
посл. - пословица
Пришв. - М.М. Пришвин
Р. - Р.И. Рождественский
Расп. - В.Г. Распутин
Рек. - А.Е. Рекемчук
Роз. - В. Розов
Рыл. - Н. Рыленков
Св. - М.А. Светлов
Сев. - И. Северянин
Сейф. - Л.Н. Сейфуллина
Сем. - В. Семин
Сераф. - А.С. Серафимович
Сим. - К.М. Симонов
С. - К. - Н.И. Сухово - Кобылин
Сл. - Б.А. Слуцкий
Снег - С. Снегов
Сол. - В.А. Солоухин
Стан. - К.С. Станиславский
Сур. - И.З. Суриков
Сурк. - А.Н. Сурков
С. - Ц. - С.Н. Сергеев - Ценский
С. - Щ. - М.Е. Салтыков - Щедрин
Т. - И.С. Тургенев
Твард. - А.Т. Твардовский
Тендер. - В.Ф. Тендряков
Тим. - К.А. Тимирязев
Тих. - Н.С. Тихонов
Тр. - В.К. Тредиаковский
Триф. - Ю. Трифонов
Троеп. - Г.Н. Троепольский
Тютч. - Ф.И. Тютчев
Усп. - Г.И. Успенский
Фад. - А.А. Фадеев
Фед. - К.А Федин
Ферсм. - А.Е. Ферсман
Фет - А.А. Фет
Ф. К. - Ф. Кнорре
Фом. - В. Фоменко
Фонв. - Д.И. Фонвизин
Фурм. - Д.А. Фурманов
Хл. - В. Хлебников
Цв. - М.И. Цветаева
Ч. - А.П. Чехов
Чак. - А. Чаковский
Черн. - Н.Г. Чернышевский
Чук. - К.И. Чуковский
Шат. - И.М. Шатуновский
Шенг. - Г. Шенгели
Шефн. - В.С. Шефнер
Шол. - М.А. Шолохов
Э. Кр. - Эмиль Кроткий
Эрен. - И.Г. Эренбург
Эрт. - А. Эртель
Я. Остр. - Я. Островский
