Позднеашельская археологическая эпоха сменилась мустьерской, обозначаемой многими исследователями как средний палеолит. Мустьерская эпоха в основном совпадала с концом рисс-вюрма и с первыми фазами вюрмского оледенения. Ее древность примерно 100-35 тыс. лет до наших дней. К сожалению, только более поздняя часть мустьерских памятников поддается датировке радиоуглеродным методом. К памятникам древнего мустье, да и значительной части среднего мустье радиоуглеродный метод, как и калий-аргоновый, не применим. Их абсолютный возраст определяется лишь предположительно.
В конце ашеля и при переходе к мустьерской эпохе произошли существенные изменения в физическом строении человека. Архантропы (Homo erectus) трансформировались в так называемых палеоантропов, или неандертальских людей (рис. 31, 32). Их обозначают также Homo neanderthalensis, или Homo sapiens neanderthalensis, в отличие от Homo sapiens sapiens, человека современного физического типа, непосредственно сменившего неандертальца в основном уже при переходе от мустье к позднему палеолиту. Физическое строение неандертальца было более совершенным, чем архантропа. Вместе с тем неандерталец сохранял еще много примитивных черт. Он относится к следующей после архантропа ступени развития физического типа наших предков, непосредственно предшествующей ступени человека современного физического типа, или неоантропа.
Для черепа неандертальца характерны надглазничный валик. различно выраженный у разных территориальных групп, и довольно крупный лицевой отдел. На нижней челюсти, как правило, отсутствовал подбородочный выступ. Объем мозга у отдельных особей колебался от 900 до 1800 см3 при средней величине 1350см3 [Кочеткова, 1973], что значительно превосходило средний объем мозга архантропов (1000 см3). Особенное развитие (по сравнению с архантропами) получила та область мозга, которая у современных людей связана со сложными формами пространственно-координированных функций, возникающих как при трудовых актах, так и при устной речи, а также с контролем этих процессов. В то же время структура мозга была прёимитивнее, чем у людей современного физического типа.
У последних получили развитие переднелобные отделы мозга, что, видимо, было связано с формированием тонко координированных движений. При трансформации палеоантропов в неоантропов произошло постепенное уменьшение темпов роста участков коры головного мозга, связанных с чувственными представлениями о мире, и усиление участков, которые осуществляют очень высоко организованные формы рационального поведения [Кочеткова, 1973].
Находки костей неандертальцев широко распространены в Европе от Гибралтара и Англии до Греции, Румынии и Крыма. За пределами Европы они обнаружены в Палестине, Ираке, в Средней Азии, на юге Китая, на Яве, в Северной и Центральной Африке [Рогинский, 1966а, 19666]. Единичные зубы неандертальцев найдены также на Кавказе, в Турции, Иране и в некоторых других местах. Большей частью эти находки сделаны на мустьерских стоянках и в пещерах вместе с орудиями и другими культурными остатками того времени.
Физическое строение неандертальцев не было вполне однородным. Для них характерна полиморфность. Выделено несколько различающихся между собой групп палеоантропов [Алексеев, 1966, 1974; Рогинский, 1966а, 19666; Якимов, 1967]. Их физический тип не являлся застывшим, замкнутым в себе. Это тип эволюционирующий, выявляющий как генетические связи с предшествующими ему формами, так и предпосылки к дальнейшему развитию. У отдельных неандертальцев встречались и более примитивные и более прогрессивные по сравнению с другими признаки, причем нередко более прогрессивные и более примитивные черты находились в смешении друг с другом. Не все различия между неандертальцами имеют, впрочем, генетический, стадиальный характер, связаны с большей архаичностью или с большей прогрессивностью. Ряд различий носит собственно-расовый характер. По мнению многих исследователей, начальные этапы процесса возникновения рас восходят еще к древнему палеолиту, к палеоантропам, если не к более примитивным людям.
Среди европейских неандертальцев выделяют группу Шапель, или «классических неандертальцев», характеризующуюся массивностью скелета, очень крупным головным мозгом, вообще признаками морфологической специализации (рис. 32), а также группу Эрингсдорф, менее специализированную, приближающуюся по многим признакам к типу современного человека. Ряд антропологов исключает группу Шапель из числа предков современного человека (Homo sapiens) и считает, что она постепенно вымерла, не дав потомства. Но этот взгляд разделяется не всеми исследователями. Особую группу образуют палестинские неандертальцы, остатки которых найдены в пещерах горы Кармел. Они обладали рядом прогрессивных признаков, таких как подбородочный выступ (правда, еще слабо выраженный) и более высокий и округлый свод черепа. В некоторых отношениях к неандертальцам горы Кармел примыкают неандертальцы из пещеры Шанидар в Ираке, хотя они обнаруживают и известные черты сходства с ша-пельцами. Признаки шапельцев, как и признаки палестинских неандертальцев, налицо на отдельных скелетах палеоантропов, находимых также в других странах. Особняком располагается неандертальский череп из Брокен-Хилла в Замбии (Центральная Африка), демонстрирующий одновременно примитивные и прогрессивные черты9. Особняком помещаются и неандертальские черепа из Нгандонга на Яве (Индонезия).
Все это свидетельствует о сложности, многообразии процесса развития древнейших людей, а также о сильной изменчивости неандертальцев.
При переходе от ашельской к мустьерской эпохе произошли перемены не только в физическом строении человека, но и в его технике, хозяйстве, образе жизни. Прежде всего достигла более высокого уровня развития техника раскалывания и вторичной обработки камня. Широко распространились и усовершенствовались (приобрели более правильную форму) нуклеусы леваллуа и откалывавшиеся от них отщепы и пластины леваллуа. Леваллуазская техника стала доминировать. Были хорошо представлены и собственно мустьерские дисковидные нуклеусы (рис. 33). Они подвергались такой же тщательной предварительной оббивке, но отщепы, предназначавшиеся для изготовления орудий и имевшие очертания, близкие к треугольным или овальным, скалывались с них не одним или двумя продольными сколами, а несколькими ударами, направленными радиально от краев к центру. Их ударные площадки обычно располагались под прямым углом к нижней плоскости и, как у отщепов леваллуа, были покрыты фасетками, следами предварительной оббивки нуклеуса. Из отщепов, отколотых от леваллуазских черепаховидных и от мустьерских дисковидных нуклеусов (ядрищ), изготовлялась с помощью вторичной обработки по краям (ретуши) большая часть каменных орудий мустьерской эпохи.
Долгое время считалось общепризнанным, что в мустьерскую эпоху были только три основных типа каменных орудий: мустьерский остроконечник, мустьерское скребло и обработанное с обеих поверхностей маленькое рубильце позднеашельского типа. Однако в результате усовершенствования методов определения и описания палеолитических каменных орудий в настоящее время можно считать доказанным существование в мустье нескольких десятков (свыше 60) типов изделий . Значительная часть их представляет собой, правда, разновидности остроконечников, скребел и рубилец, но многие (в первую очередь выемчатые и зубчатые орудия, а также скребки, резцы, проколки и др.) стоят особняком.
Характерными орудиями мустьерской эпохи являлись разные типы остроконечников (рис. 23,4-6), изготовлявшиеся из отщепов, как леваллуазских, так и нелеваллуазских, иногда имевшие ретушь по краям, короткие или удлиненные, симметричные или асимметричные. Общие их особенности - очертания, приближающиеся к треугольным, и наличие острия на конце. Они могли употребляться как ножи для резания мяса, кожи, дерева, как кинжалы, а особенно в качестве наконечников копий и рогатин, будучи скрепленными с древком с помощью смолы и ремней.
Не менее характерны для мустье разные типы скребел. Они представляют собой леваллуазские или нелеваллуазские отще-пы, по очертаниям близкие к овальным, треугольным и прямоугольным, обработанные по одному или по нескольким краям тщательной ретушью, формующей прямое, выпуклое или вогнутое лезвие. Различают прямые скребла (скребла с прямым лезвием), выпуклые и вогнутые, двойные скребла и ряд других типов. Заслуживают внимания конвергентные скребла, у которых оба отретушированных лезвия сходятся к одному концу. Своей формой они напоминают остроконечники и отличаются только тем, что конец у них тупой; таким образом, ими не могли пользоваться как охотничьим оружием. Скребла были по преимуществу орудиями скоблящими и режущими. Они употреблялись при разделке туш животных, убитых на охоте, при обработке шкур и дерева. Не исключена возможность, что некоторые из них имели деревянные рукоятки.
К скреблам примыкают лимасы: вытянутые, овально заостренные, отретушированные по опоясывающему краю изделия. Оба их конца слегка закруглены, а иногда превращены в настоящие острия. Они были режущими и скоблящими орудиями, а в отдельных случаях могли выполнять те же функции, что и остроконечники.
Важную категорию образуют выемчатые и зубчатые орудия. Из-за неправильных очертаний долгое время исследователи не уделяли им необходимого внимания. Только за последнее десятилетие установлена значительная роль этих изделий в мустьерской технике. На некоторых стоянках они составляют свыше 50% всех орудий. Это отщепы неправильной формы, имеющие по краям, а также на конце выемку, несколько раздельных выемок или серию мелких смежных выемок и зубцов, полученных с помощью ретуши, сколов; а иногда образовавшихся в результате сработанности. Они могли служить для обтачивания деревянных предметов, резания и пиления.
Видное место в мустьерской технике занимали маленькие двусторонне обработанные рубильца разных форм (бифасы). Они меньше ашельских, сделаны из отщепов, кусков и плиток камня. Некоторые могли иметь то же назначение, что остроконечники и скребла, другие - служить ударным орудием. К ним примыкают обработанные с обеих поверхностей удлиненные листовидные орудия правильных очертаний, служившие наконечниками копий, остриями и в отдельных случаях - режущими орудиями. В мустьерскую эпоху встречаются и каменные изделия, характерные для позднего палеолита: удлинённые пластины, скребки с более узким, чем у скребел, выпуклым скоблящим Лезвием, проколки, резцы. Правда, они изготовлены гораздо хуже, чем позднепалеолитические. Представлены сравнительно небольшим количеством экземпляров ножи с одним краем, обработанным затупливающей ретушью («ножи со спинкой», или «ножи с обушком»), чопперы, топорики и другие орудия.
Возникает естественный вопрос: откуда нам известно назначение различных каменных изделий, находимых при археологических раскопках.
Функции палеолитических каменных орудий можно установить с помощью изучения их форм, способа обработки, характера рабочего лезвия, а также привлекая сравнительный этнографический материал - описания каменных орудий, которые в недавнем прошлом бытовали у отдельных племен примитивных охотников-собирателей. За последние 40 лет С. А. Семенов и его сотрудники разработали еще один метод изучения функций первобытных орудий - по следам, которые длительная работа оставила на их поверхности [Семенов, 1957, 1968]. Этот метод получил название трасологического. Следы сработанности, изношенности каменных и костяных орудий выражаются в заполированности рабочего края, его забитости, в царапинах, штрихах на поверхности. В зависимости оттого, как работали данным орудием - резали, скоблили или рубили, обрабатывали им шкуры, дерево или кость,--следы сработанности бывают различными. Иногда такие следы заметны невооруженным глазом, но чаще всего их можно обнаружить лишь при увеличении с помощью бинокулярной лупы или бинокулярного микроскопа. Применение в подобных случаях микрофотографирования позволяет получить объективную документацию той или иной сработанности.
Мустьерские орудия обрабатывались с помощью отбойника - округлого или удлиненного куска камня или голыша. При нанесении ретуши употреблялись ретушеры - куски камня или кости, которыми ударяли или надавливали по краю обрабатываемого орудия. Применялась и так называемая контрударная ретушь. Отщеп камня своим краем упирался в кусок кости, служивший наковальней, и резким ударом сверху по отщепу от его края в месте удара заставляли отделиться мелкую чешуйку. Так ретушировался весь край отщепа.
Наблюдения за техникой примитивных племен недавнего прошлого дают очень многое для понимания древнейшей техники обработки камня. Австралийцы, коренное население Австралии, еще в XIX в. следующим образом изготовляли свои орудия. Выбирался конусовидный кусок кварцита длиной около 20 см, имеющий на одном конце широкую площадку. Это ядрище австралиец брал левой рукой и упирал заостренным концом в землю. В правой руке он держал маленький кварцитовый отбойник и наносил им по ядрищу сверху вниз ряд ударов. Таким путем откалывались треугольные отщепы, близко напоминавшие мустьерские и употреблявшиеся в качестве ножей и наконечников копий и секира Практика в этой работе имела большое значение; существовали люди более и менее искусные в обработке камня. Но получение хорошего отщепа являлось все-таки делом удачи: бесчисленные забракованные отщепы показывают, как долго приходилось биться, чтобы получить хороший экземпляр.
Первобытную технику обработки камня помогают уяснить также опыты по его оббивке, проделанные некоторыми археологами. Плодотворные экспериментальные исследования в этой области производились несколько десятков лет тому назад В. А. Городцовым, а в более позднее время Ф. Бордом. Особенно широко изучение первобытной техники методом эксперимента развернул за последние годы С. А. Семенов [Семенов, 1963, 1968; Щелинский, 1974]. Им и его сотрудниками проделаны в экспедиционных, полевых, условиях массовые опыты по обработке камня и кости, по изготовлению первобытных каменных и костяных орудий палеолитических и неолитических типов и по выполнению различных работ с помощью орудий, изготовленных таким путем.
Описывая свои опыты, В. А. Городцов указывал, что мустьерская техника требует умения подготовить плоскости ударов у ядрищ и особой ловкости и силы в нанесении методических ударов отбойниками по ударным плоскостям ядрищ. «Заметив, что длинные осколки, отбитые мною от нуклеуса, имеют книзу большую толщину, а нередко и ломаются, не достигая нижнего основания нуклеуса, я стал подтесывать нижние концы нуклеусов, и дело пошло успешнее. Точно направленный удар в определенную точку ударной плоскости нуклеуса имеет решающее значение, но достижение такого удара на практике часто затрудняется несовершенством форм отбойников, рабочие концы которых обычно не равны и толсты, часто совершенно закрывают намеченные точки ударов, благодаря чему осколки отбиваются или слишком толстыми, или слишком тонкими, малыми. В общем результате мне все же удалось преодолеть встречавшиеся затруднения, и я мог сработать все формы орудий, встречаемые в стоянках мустьерского типа» [Городцов, 1935].
Эксперименты по изготовлению мустьерских инструментов, поставленные С. А. Семеновым и его учеником В. Е. Щелинским, привели их к заключению, что техника получения заготовок для орудий в виде отщепов и пластин в мустьерскую эпоху была весьма сложным технологическим процессом, который требовал от человека значительного опыта и технических знаний, точной координации движений, большого внимания и сосредоточенности при работе. Вместе с тем при соответствующей сноровке мустьерские орудия делались сравнительно быстро - каждое за 5-10 мин. Важным условием скалывания отщепов с нуклеуса была подготовка площадки в точке приложения удара. Специально обработанная, тонко фасетированная, выпуклая площадка позволяла нанести точно рассчитанный удар и отделить им сравнительно тонкий отщеп должной длины. Опытами установлено, что лучшие результаты скалывания леваллуазских и мустьерских отщепов получались тогда, когда человек держал нуклеус в руке без опоры. Если нуклеус лежал на земле, а тем более на твердой опоре, значительная часть ударной силы расходилась безрезультатно вследствие действия контрудара.
Люди мустьерской эпохи могли использовать для раскалывания камня также и огонь; это один из примитивнейших технических приемов. Андаманцы для получения осколков накаливали кусок кремня на костре, а затем опускали его в воду, где он раскалывался. Таким же способом раскалывали в начале XIX в. яшму и обсидиан индейцы Калифорнии. На палеолитических стоянках нередко находят обожженные кремни; возможно, некоторые из них свидетельствует о существовании аналогичной техники раскалывания. В. А. Городцов, основываясь на данных своих экспериментов, указывал, что расколоть камень с помощью огня, получив при этом пригодные для изготовления орудий отщепы, можно Лишь в том случае, если кусок камня подвергается неравномерному нагреванию (один его конец лежит в костре, а другой выступает наружу).
В мустьерскую эпоху, как и перед тем, в среднем и позднем ашеле, обработка кости была еще очень слабо развита. Все же на некоторых мустьерских поселениях обнаруживают заточенные, подшлифованные обломки костей животных, превращенные в примитивные острия, шилья, наконечники, лопаточки. В этом отношении интересна уже упоминавшаяся (см. с. 85) стоянка Зальцгиттер-Лебенштедт (ФРГ), при раскопках которой найдены достигающий в длину 70 см обломок тщательно заостренного костяного кинжала или рогатины и дубинка из оленьего рога, по форме приближающаяся к кирке. В обоих случаях перед нами, вероятно, охотничье оружие .
Несомненно, существовала, как и в предшествующие эпохи, обработка дерева, хотя следы ее обнаруживают весьма редко. Так, в мустьерских слоях пещер Комб-Греналь и Пейрар на юге Франции выявлены отпечатки деревянных столбов 21 и 30 см в поперечнике, поддерживавших кровлю жилища . Один из скелетов неандертальцев, обнаруженных в пещере Мугарет-эс-Схул на горе Кармел в Палестине, принадлежавший мужчине старше 50 лет (Схул IX), имеет следы глубокой раны в бедро. Слепок внутренней поверхности раны позволил судить об оружии, которое пробило кость. Это было деревянное, возможно, закаленное на огне копье, овальное в ceчении, со скошенным концом, имевшее 1.7 и 1.1 см в поперечнике. Оно проникло в человеческую кость на 5 см и не было извлечено из раны. Его бросили с исключительной силой в человека, сидевшего скорчившись или лежавшего на боку с согнутыми ногами. Оглушенный, с ногой, ставшей неподвижной, он уже не мог подняться. Жертву добили сильным ударом по голове, о чем свидетельствуют повреждения черепа. Можно считать бесспорным, что неандертальцы широко пользовались также деревянными дубинками, копательными палками, рогатинами, копьями.
Интересно наблюдение, сделанное вовремя раскопок мустьерского грота Ортюс на юге Франции . Раскопки эти производились с 1960 по 1964 г. В культурном слое обнаружена пыльца некоторых водных растений. Между тем грот возвышался над речной долиной на 200 м. Вероятно, в засушливые периоды, когда дождевая вода отсутствовала, обитатели грота вынуждены были спускаться за водой в долину и приносить ее оттуда. Вместе с речной водой попадала в грот и пыльца. Но это заставляет предполагать существование у неандертальцев каких-то вместилищ для переноса воды (бурдюки, деревянные сосуды и т.п.).
Первобытное охотничье хозяйство достигло в мустьерскую эпоху несколько более высокого уровня развития, увеличилось его значение по сравнению с собирательством. Это связано как с улучшением орудий производства, овладением огнем, изменением физического типа человека, так и с изменением общественных отношений, развитием и некоторым усложнением простейших форм коллективного труда. Показателем прогресса охотничьего хозяйства являются находимые на многих стоянках большие скопления костей убитых на охоте животных - мамонтов, пещерных медведей, бизонов, диких лошадей, антилоп, горных козлов и др.
Мамонт был одним из основных объектов охоты неандертальцев мустьерской эпохи, а также людей эпохи позднего палеолита. Представление об его облике позволили составить широко распространенные находки костей, трупов, сохранившихся главным образом на севере Сибири и на Аляске в слое вечной мерзлоты, и, наконец, реалистические изображения этих зверей, выполненные позднепалеолитическими людьми на камне, кости и на стенах пещер [Гарутт, 1960; Garutt, 1964]. По своим размерам мамонты были близки к современным слонам (их высота достигала 3.5 м), но в отличие от них были покрыты густой длинной шерстью бурого, а в отдельных местах рыжеватого или черного цвета, которая образовывала на плечах и груди длинную свисающую гриву. От стужи мамонта защищала не только эта шерсть, но и толстый слой подкожного жира. Зубы (обычно их всего четыре) весили каждый до 8 кг и были приспособлены для перетирания грубой растительной пищи. Они состояли из пластинок, покрытых эмалью, образовывавших на жевательной поверхности желобки с острыми краями, своего рода терку. Бивни у некоторых животных достигали в длину 3 м. Вес каждого бивня доходил до 150 кг. Они более или менее сильно изгибались. Следы стирания на поверхности бивней позволяют предположить, что мамонты использовали их для разгребания снега зимой во время поисков корма. Вместе с тем в качестве орудия защиты или нападения бивни из-за своей сильной изогнутости были малопригодны.
Пищей мамонту служили травы, мхи, папоротники и мелкие кустарники, съедавшиеся им в огромных количествах (более 100 кг в день). Стада мамонтов водились в тундрах, а главным образом в травянистых степях и в лесостепи, вероятно, поблизости от водоемов. Мамонт хорошо переносил холод, но не может быть причислен к таким типичным арктическим животным, как северный олень или песец.
Бросается в глаза резкий контраст между очень примитивным охотничьим оружием неандертальцев и огромными размерами мамонтов, их мощным строением. Деревянное копье, даже оснащенное примитивным каменным наконечником такого типа, какой встречается на мустьерских стоянках, и брошенное с самого близкого расстояния, не могло прошибить толстую шкуру животного. Охота на него была удачной лишь в том случае, если она производилась коллективно, группой людей, насчитывавшей несколько десятков и даже сотен человек. Охотники могли нападать на одиночных зверей, на маленькие их группы, например на самок с детенышами [Верещагин, 1971]. На мамонтов могли устраивать облавы и гнать их к крутым обрывам, падая с которых животные разбивались, или к болотам, топям, где они вязли и становились добычей охотников.
Мамонт давал человеку большое количество мяса, жира, костей. Но успех охоты на него в большей мере, чем успех охоты на других животных, зависел от случайного стечения обстоятельств (пойдет ли животное по нужному пути, попадет ли оно в болото или в овраг и т. п.). Ловкость охотников и совершенство их оружия играли здесь сравнительно небольшую роль. Поэтому периоды изобилия пищи должны были чередоваться у людей с длительными голодовками. Значительные скопления костей мамонтов, обнаруживаемых при археологических раскопках, не должны нас обманывать относительно уровня развития охотничьего хозяйства того времени.
Мамонты как холодолюбивые животные были распространены в конце среднего и в верхнем плейстоцене (рисе, рисс-вюрм и вюрм) только в Европе и в Сибири. На юге Азии и в Африке их место занимали теплолюбивые виды слонов и носорогов, антилопы, газели, горные козлы, буйволы. Именно на этих животных там главным образом охотились неандертальцы и позднепалеолитические люди.
Одним из характернейших объектов охоты неандертальцев являлся также пещерный медведь. Он был примерно вдвое больше современного бурого медведя; крупные самцы, поднявшись на задние лапы, достигали в высоту почти 2.5 м. В тундре и степях пещерные медведи встречались сравнительно редко, но зато они прекрасно чувствовали себя в горных, скалистых местностях, где завладели большей частью пещер. Находимые при раскопках кости пещерного медведя нередко носят следы болезненных изменений (воспаление суставов и т. п.), возникших вследствие обитания в темных и сырых пещерах. Иногда на стенах пещер обнаруживают царапины, нанесенные медведем, точившим здесь свои когти.
Охотясь на медведей, люди могли сбрасывать на них сверху тяжелые камни или использовать дубины и рогатины (рис. 34). Многие медвежьи черепа, находимые в палеолитических пещерах, проломаны, вероятно, в результате того, что люди сваливали сверху на головы животных каменные глыбы. При раскопках пещеры Покала близ Триеста (Италия) обнаружен медвежий череп с вонзившимся в него мустьерским кремневым остроконечником; возможно, это кремневое орудие представляло собой наконечник боевой секиры. В мустьерских пещерах Вильдкирхли, Петерсхёле и Драхенлох в Альпах, в Ахштырской пещере на Черноморском побережье Кавказа и на ряде других мустьерских стоянок найдены кости многих десятков и сотен пещерных медведей, разумеется убитых людьми в течение длительного времени.
Важным объектом охоты неандертальцев были бизоны (иначе - зубры), представлявшие собой вид диких быков. Они достигали в длину до 3.5 м, весили около тонны и являлись для человека очень опасным противником. Зубры обитали главным образом в открытых пространствах лугового и степного типов. Первобытные люди могли устраивать на них большие коллективные облавы, в частности путем «пускания огня», т.е. поджигания окружающей сухой степи. Довольно широко практиковалась и охота на северных оленей, хотя она достигла особенно большого развития в позднем палеолите, в частности в конце позднего палеолита.
При охоте на зубров, северных оленей и диких лошадей немалую роль должно было играть и само охотничье оружие. Восстановить характер последнего, а также определенные способы охоты позволяют некоторые археологические находки. Так, например, при раскопках мустьерской стоянки Ла Кина во Франции А. Мартеном найдено несколько костей, из которых торчали осколки кремня . Можно было бы предположить, что осколки застряли в костях во время раскалывания или разрезания последних с помощью кремневых орудий. Однако характер поверхности одной из костей показал, что животное еще жило некоторое время после того, как в его кость вонзился кремень. Очевидно, осколки кремня принадлежали наконечникам копии и вонзились в кости животных во время охоты. Одно из животных было ранено, но ускользнуло от погони и было убито лишь впоследствии. Этим и объясняются следы заживления вокруг травмативированного места на кости. Таким образом, неандертальцы пользовались в качестве охотничьего оружия копьями и пиками (рогатинами) с кремневыми наконечниками, хотя у значительной части копий и пик острия для большей твердости, вероятно, просто обжигались на костре.
Другое охотничье ружье неандертальцев,- по-видимому, бола - длинный ремень с каменными шарами, привязанными на его конце. Такое оружие до недавнего времени употреблялось некоторыми племенами Южной Америки во время охоты. Ремень накидывался на ноги бегущих животных, причем груз на конце ремня способствовал тому, что последний плотно обвивался вокруг ног и спутывал их. О существовании этого охотничьего оружия, возможно, свидетельствуют находки на некоторых мустьерских стоянках (Ла Кина, Ребиер во Франции и др.) шарообразных обтесанных кусков камня. Иногда их обнаруживают лежащими по три вместе, как раз в том положении, в каком они должны были привязываться к ремню. Каменные шары могли образовывать составную часть и кистеня с короткой, гибкой, оплетенной ремнем рукоятью.
Все это оружие было еще очень несовершенным. Оно приносило пользу главным образом при охоте облавой, загоном, в которой принимало участие большое количество людей; возможно, применялись горящие факелы и поджигание окружающей местности. Сходные способы охоты бытовали у наиболее примитивных племен Земли еще в XVIII-XIX вв. Наряду с облавами, охотясь на некоторые виды животных, использовали подстерегание и подкрадывание.
Туши убитых животных расчленялись на месте охоты, а чаще целиком или почти целиком приносились в стойбище и разделывались уже там. Проведенное рядом археологов тщательное изучение нарезок на костях животных, найденных при раскопках мустьерских поселений, позволило восстановить процессы разделки туши. Особенно большое значение имели в этой области исследования А. Мартена на материалах Ла Кина во Франции и Г. А. Бонч-Осмоловского на материалах Киик-Кобы в Крыму . Удалось выделить нарезки, наносившиеся при таких последовательных операциях, как снятие шкуры, расчленение туши и отделение мяса от костей, за которым уже следовало разбивание костей для добывания костного мозга. Анализ нарезок показал, что туша животного не разрубалась, а разрезалась. Следы скобления на многих костях свидетельствуют о том, что неандертальцы часто употребляли в пищу сырое мясо. Если бы куски расчлененной туши подвергались предварительному прожариванию на углях (о варке речи быть не может, так как сосуды,. в которых пища могла бы вариться, тогда еще отсутствовали), мясо легко отделялось бы от кости и не было бы надобности скоблить последнюю. Таким образом, и после освоения огня им пользовались для приготовления пищи не систематически, а от случая к случаю. Понадобилось очень долгое время, для того чтобы развились различные способы употребления огня в хозяйстве и в быту. В некоторых мустьерских стоянках на костях установлены также следы вырезания из шкуры ремней и срезания сухожилий, использовавшихся для хозяйственных целей. В условиях холодного ледникового климата неандертальцы несомненно пользовались примитивной одеждой из шкур. При раскопках грота Ортюс во Франции удалось установить, что на хищников, таких как пантера, рысь, волк, люди охотились в основном ради их меха. В стойбище, судя по составу найденных там костей, приносились только шкуры этих животных, содранные на месте охоты. Сходные наблюдения были сделаны при раскопках в 1963-1964 гг. мустьерской стоянки Эрд в Венгрии близ Будапешта . На пещерную гиену, волка и бурого медведя обитатели стоянки охотились только ради их шкур, которые одни (без других частей туши) приносились в охотничий лагерь. Главным же объектом охоты в Эрде являлись пещерные медведи. За время существования поселения здесь было убито 500-550 этих животных. Археолог В. Габори-Чанк и палеозоолог М. Крецой произвели тщательный подсчет возможного количества мяса, съеденного древними обитателями Эрда. При подсчете число особей животных, которым принадлежали найденные на стоянке кости, не просто умножалось на средний вес туши. Исследователи учитывали, кости каких частей туш были найдены при раскопках, какие части туш были съедены обитателями стоянки. В результате оказалось, что в общей сложности за время существования поселения в распоряжение его обитателей попало минимум 250-300 тыс. кг мяса. Разумеется, следует учесть, что группы неандертальцев периодически возвращались сюда в течение очень многих лет. В мустьерскую эпоху практиковались также охота на птиц и ловля рыбы, особенно лосося. В соответствующих слоях пещеры Кударо I на Кавказе В. П. Любиным обнаружено, например, свыше 4400 позвонков лосося.
Судя по находкам терок и пестов из галек песчаника, сделанным на некоторых мустьерских стоянках, например А. П. Чернышом во время раскопок стоянки Молдова I на Днестре [Черныш, 1965; Рогачев, 1973], в мустьерскую эпоху высокого развития достигло собирательство, в частности растирание зерен дикорастущих растений на специальных зернотерках.
Некоторые группы людей вынуждены были в отдельных случаях прибегать и к людоедству. Вопрос о каннибализме палеолитического человека, и в том числе неандертальца, уже в течение ряда десятилетий оживленно обсуждается в археологической и антро-лологической литературе [из последних работ в этой области см.: Roper, 1969; Jacob, 1972]. Большая часть повреждений, обнаруженных на черепах и на других костях палеолитических людей, могла возникнуть и не в связи с вмешательством врагов, а в результате деятельности хищников, обвала камней с потолка пещеры и других причин. Так, в пещере Шанидар на северо-востоке Ирака найдены скелеты семи неандертальцев, причем четверо из них погибли вследствие обвала . Поэтому допускать существование каннибализма в палеолите можно лишь очень осторожно, с многочисленными оговорками. Все же находка в пещере Крапина в Югославии Д. Горянович-Крамбергером значительного количества раздробленных и перемешанных с костями ископаемых животных костей неандертальцев является достаточно веским свидетельством людоедства. Аналогичные находки сделаны еще в нескольких мустьерских пещерах.
В мустьерскую эпоху изменился и характер поселений. Люди продолжали, как и прежде, устраивать свои становища на открытом воздухе по берегам рек, но гораздо чаще стали заселять навесы под скалами, гроты и пещеры. Среди мустьерских памятников отчетливо вырисовываются поселения разных типов: мастерские, стоянки-мастерские, места кратковременных остановок охотников, охотничьи лагеря, долговременные, «базовые», охотничьи поселения [Любин, 1970]. Для мастерских характерно обилие расколотого камня - нуклеусов, отщепов, осколков - и малое количество костей животных, остатков очагов. Среди них выделяются в свою очередь те, где производилось первичное раскалывание камня, изготовлялись нуклеусы и отщепы, и те, где осуществлялись все этапы изготовления орудий вплоть до ретуши. Они располагались обычно поблизости от выходов камня. Кратковременные охотничьи лагеря содержат мало культурных остатков, в частности каменных изделий. Найденные там кости принадлежат обычно лишь нескольким убитым поблизости животным. Очаги, как правило, отсутствуют. Долговременные охотничьи поселения характеризуются толстым, насыщенным большим числом каменных изделий и фаунистических остатков культурным слоем, а также хорошо выраженными очагами. Многие из таких поселений были обитаемы круглый год.
Мустьерские очаги, остатки костров обычно представляют собой блюдцеобразные углубления, заполненные древесным и костным углем и золой. Но в некоторых пещерах и стоянках Франции рядом с очагами обнаружены вертикально поставленные плиты камня или стенки из мелких камней, достигавшие 40-50 см в высоту и защищавшие костер от порывов ветра.
Раскопки мустьерских гротов и пещер Франции (Бом-Бонн, Ла Ферраси и др.) выявили вымостки из галек и плиток известняка площадью до 15 м2. Они предохраняли обитателей поселения от сырости и грязи. Сейчас целесообразно остановиться на мустьерских жилищах.
Долгое время в археологической науке господствовало представление о палеолитических людях как о бродячих охотниках (номадах), устраивавших свои временные стойбища в пещерах или на открытом воздухе, не знавших ни оседлости, ни постоянных жилищ. Крупной заслугой советских археологов, в первую очередь П. П. Ефименко и С. Н. Замятиина, было то, что он» в 1927-1932 гг. опровергли для позднего палеолита это ошибочное представление и доказали существование у позднепалеолитических людей прочных постоянных зимних жилищ. Но на этом развитие науки не остановилось. В 1958-1959 гг. советский археолог А. П. Черныш во время раскопок палеолитического поселения Молодова I на правом берегу Днестра обнаружил остатки мустьерского долговременного жилища (рис. 35). Тем самым было впервые доказано наличие постоянных жилищ и оседлости уже у неандертальцев мустье [Черныш, 1965, 1973]. За этим открытием последовали новые находки остатков долговременных жилищ в мустьерских и даже в более древних стоянках как территории СССР [Любин, 1970; Рогачев, 1970а, 19706], так и зарубежных стран .
После того как палеолитические люди покидали свое стойбище, переходя на новое место, брошенные остатки поселка постепенно разрушались. Обваливались кровли жилищ, гнили и в конце концов бесследно исчезали их деревянные части и покрывавшие их шкуры, если последние не уносились людьми на новое место. Находившиеся в поселке культурные остатки - кости убитых на охоте животных, сломанные или ненужные каменные орудия, а также отбросы, получавшиеся при их изготовлении, зола и уголь, заполнявшие очажные ямы, не поддающиеся гниению остатки жилищ - все это в течение тысячелетий покрывалось более или менее толстым слоем лёсса, суглинка, упавшего с потолка пещеры щебня или других отложений, оказывалось на большей или меньшей глубине под землей.
В наши дни, раскапывая такое поселение, археолог, разумеется, не обнаруживает целых палеолитических жилищ с их кровлей. Но существовавшие на месте жилищ четко ограниченные в пространстве скопления культурных остатков, а также углубления в древней поверхности сохранились до наших дней и при тщательных раскопках могут быть прослежены. Раскопки позволяют установить расположение костей мамонтов, врытых вертикально и наклонно по краям жилища или же в его середине и составлявших часть конструкции жилья. Точно так же можно выяснить количество очагов в жилище, их планировку, ибо скопления золы и угля, оставшиеся от этих очагов, обычно лежат на прежнем месте.
Ямы и ямки, вырытые древними обитателями поселка для хранения пищи, орудий и различных предметов, для основания жердей и столбов, подпиравших кровлю жилья, осыпались, заплыли. Но тщательные раскопки, скрупулезная расчистка культурного слоя и древней поверхности, на которой жили палеолитические люди, позволяют раскрыть и эти ямки, выяснить их размеры, назначение, расположение. Так шаг за шагом археолог в процессе раскопок восстанавливает характер древнего поселения, размеры и конструкцию древних жилищ, значение тех или иных деталей-
Разумеется, материал, полученный в результате раскопок, является во многих отношениях отрывочным, неполным. Для того чтобы представить вид и устройство палеолитического жилища или целого поселения, необходимо также привлечь сравнительный этнографический материал.
На мустьерских жилищах территории СССР мы подробно остановимся в следующем разделе (см. с. 149-150). Что же касается Западной Европы, то остатки отдельных мустьерских жилищ и даже их групп отмечены в нескольких стоянках и пещерах Южной Франции .
Они были гораздо примитивнее позднепалеолитических. Еще не выработались отчетливые, резко разграниченные типы жилищ с четкой, стройной планировкой. Техника постройки была неустойчивой. Конструктивная роль крупных костей в основном, видимо, сводилась к окаймлению жилья и придавливанию шкур, образовывавших кровлю.
Мы уже останавливались на проблеме возникновения локальных различий и культур в раннем, среднем и позднем ашеле (см. выше, с. 88-93). В мустьерское время этот процесс развивается дальше. Мустьерские техника и культура в разных стоянках и пещерах, в разных культурных слоях, у разных групп неандертальцев весьма многообразны. Прежде всего налицо отчетливо выраженные локальные различия.
Ашельская культура, не говоря уже об олдувайской, была представлена теми или иными своими разновидностями на всех территориях, заселенных в нижнем и среднем плейстоцене, от Франции до Южной Африки. Но мустьерская культура, которую мы описали в настоящем разделе и которая характерна для Европы, Кавказа, Средней Азии, Ближнего Востока и Северной Африки, налицо не на всех тех территориях, где обитали неандертальцы к конце рисс-вюрма и во время первых фаз вюрма, примерно 100-35 тыс. лет назад. В ряде стран ее место занимали культуры, которые не могут быть отнесены к мустьерской, хотя и обнаруживают с ней те или иные черты сходства. Так, в Африке к югу от Сахары [Григорьев, 1977; Кларк, 1977] в эту эпоху встречаются ашель, культура санго, характеризующаяся крупными, удлиненными, оббитыми с обеих поверхностей каменными кирками, культура форсмис, во многом напоминающая поздний ашель, а также сменяющие их и относящиеся главным образом уже к позднему палеолиту культуры калин и лупемба. Последние, подобно культуре санго, представлены удлиненными, оббитыми с обеих поверхностей кирками. На территории Пакистана и Индии [Борисковский, 1971] существовали своеобразные культуры, обозначаемые обычно как «средний палеолит Индии», или «средний каменный век Индии». Они имеют ряд черт сходства с мустье, но отличаются отсутствием хорошо выраженных остроконечников и общей атипичностью орудий. Отсутствуют характерные мустьерские памятники также в Юго-Восточной Азии.
Если мы перейдем теперь к тем территориям, где мустьерская культура представлена, то увидим, что она здесь гораздо более многообразна, чем ашельская. В Западной Европе в результате работ главным образом Ф. Борда установлено не менее четырех сосуществовавших на одних и тех же территориях вариантов мустьерской культуры (рис. 36-39). Каждый из них: лмеет в свою очередь более дробные подразделения. Назовем эти варианты: типичное мустье, характеризующееся многочисленными скреблами и остроконечниками разных типов, бифасы (рубильца) очень редки; мустье типа кина - ферраси, или шарантская культура, характеризующаяся преобладанием скребел (имеет две разновидности - тип кина с нелеваллуазской техникой раскалывания и тип ферраои с леваллуазской техникой); зубчатое мустье - преобладают выемчатые и зубчатые орудия неправильных очертаний, орудия других типов редки; мустье с ашельской традицией, характеризующееся преобладанием небольших, тщательно, сплошь обработанных с обеих поверхностей бифасов (рубилец), представлены, правда меньшим числом экземпляров, разные типы скребел, остроконечников, выемчатых и зубчатых орудий, изделий позднепалеолитических типов.
Мустьерская культура Западной Европы не исчерпывается этими четырьмя вариантами и их подразделениями. Налицо стоянки и культурные слои, в которых преобладает леваллуазская техника раскалывания, а также такие, в которых техника леваллуа отсутствует. Эти варианты (или пути развития) довольно широко распространены. В их рамках существовали разнообразные культуры мустьерского времени. Они были более дробными, обычно связаны с определенными территориями и этническими группами неандертальцев, но в то же время существовали одна возле другой, в самом тесном соседстве. Между собой они различались теми или иными, чаще всего второстепенными особенностями комплексов каменных орудий.
В Центральной Европе, европейской части СССР, на Ближнем Востоке и т. д. тоже выделяются различные сосуществовавшие варианты, частично обнаруживающие сходство с западноевропейскими,- зубчатое мустье, мустье с ашельской традицией и т. д. Но они имеют своеобразный характер, не являются копией западноевропейских, а в рамках их, как и в Западной Европе, существуют в тесном соседстве друг с другом различные дробные мустьерские культуры, также, вероятно, принадлежавшие определенным этническим группам неандертальцев. Назовем особенно характерную для территории ФРГ своеобразную мустьерскую культуру узких листовидных кремневых наконечников копий (пещеры Мауерн в Баварии), а также ябрудскую мустьерскую культуру Ближнего Востока (скальные навесы Ябруд в Сирии). В разработку проблемы мустьерских культур, их взаимоотношений и связей с определенными путями развития и разновидностями техники обработки камня крупный вклад внесли советские исследователи палеолита В. П. Любин, А. А. Формозов, В. Н. Гладилин, Г. П. Григорьев, Н. К. Анисюткин и др.
Вместе с тем не всегда особенности палеолитических памятников объясняются их разной этнической принадлежностью. Показателен пример альпийского мустье, представленного высокогорными пещерами, распространенными главным образом в Швейцарии (Вильдкирхли, Драхенлох и др.) и в прилегающих районах Северной Италии, Югославии, Южной Франции. Обитатели пещер альпийского м-устье охотились почти исключительно на пещерных медведей. Каменные орудия немногочисленны а очень невыразительны, атипичны. Видимо, речь идет об обширной группе сезонных охотничьих лагерей, в которых люди задерживались лишь на короткое время.
Своеобразие многих мустьерских памятников связано с тем, что они представляют собой остатки поселения того или иного типа (мастерская, сезонное стойбище и т. д.), или же обусловлено формами хозяйства (охота на мамонта, охота на пещерного медведя). Наконец, в отдельных случаях своеобразие является только кажущимся и объясняется тем, что раскопками вскрыто не все поселение, а какая-то его часть, где были сосредоточены лишь определенные формы человеческой деятельности и где поэтому были найдены лишь определенные категории каменных изделий.
С изменением общественных отношений первобытное охотничье хозяйство достигло в мустьерскую эпоху несколько более высокого уровня развития.
Показателем прогресса охотничьего хозяйства являются находимые на многих стоянках большие скопления костей убитых на охоте животных -- мамонтов, пещерных медведей, бизонов, диких лошадей, антилоп, горных козлов и др.
Мамонт был одним из основных объектов охоты неандертальцев мустьерской эпохи, а также людей эпохи позднего палеолита. Представление об его облике позволили составить широко распространенные находки костей, трупов, сохранившихся главным образом на севере Сибири и на Аляске в слое вечной мерзлоты, и, наконец, реалистические изображения этих зверей, выполненные позднепалеолитическими людьми на камне, кости и на стенах пещер [Гарутт, 1960; Garutt, 1964].
По своим размерам мамонты были близки к современным слонам (их высота достигала 3.5 м), но в отличие от них были покрыты густой длинной шерстью бурого, а в отдельных местах рыжеватого или черного цвета, которая образовывала на плечах и груди длинную свисающую гриву. От стужи мамонта защищала не только эта шерсть, но и толстый слой подкожного жира. Зубы (обычно их всего четыре) весили каждый до 8 кг и были приспособлены для перетирания грубой растительной пищи. Они состояли из пластинок, покрытых эмалью, образовывавших на жевательной поверхности желобки с острыми краями, своего рода терку. Бивни у некоторых животных достигали в длину 3 м. Вес каждого бивня доходил до 150 кг. Они более или менее сильно изгибались. Следы стирания на поверхности бивней позволяют предположить, что мамонты использовали их для разгребания снега зимой во время поисков корма. Вместе с тем в качестве орудия защиты или нападения бивни из-за своей сильной изогнутости были малопригодны.
Пищей мамонту служили травы, мхи, папоротники и мелкие кустарники, съедавшиеся им в огромных количествах (более 100 кг в день). Стада мамонтов водились в тундрах, а главным образом в травянистых степях и в лесостепи, вероятно, поблизости от водоемов.
Бросается в глаза резкий контраст между очень примитивным охотничьим оружием неандертальцев и огромными размерами мамонтов, их мощным строением. Деревянное копье, даже оснащенное примитивным каменным наконечником такого типа, какой встречается на мустьерских стоянках, и брошенное с самого близкого расстояния, не могло пробить толстую шкуру животного. Охота на него была удачной лишь в том случае, если она производилась коллективно, группой людей, насчитывавшей несколько десятков и даже сотен человек. Охотники могли нападать на одиночных зверей, на маленькие их группы, например на самок с детенышами [Верещагин, 1971]. На мамонтов могли устраивать облавы и гнать их к крутым обрывам, падая с которых животные разбивались, или к болотам, топям, где они вязли и становились добычей охотников.
Мамонт давал человеку большое количество мяса, жира, костей. Но успех охоты на него в большей мере, чем успех охоты на других животных, зависел от случайного стечения обстоятельств (пойдет ли животное по нужному пути, попадет ли оно в болото или в овраг и т. п.). Ловкость охотников и совершенство их оружия играли здесь сравнительно небольшую роль. Поэтому периоды изобилия пищи должны были чередоваться у людей с длительными голодовками. Значительные скопления костей мамонтов, обнаруживаемые при археологических раскопках, не должны нас обманывать относительно уровня развития охотничьего хозяйства того времени.
Мамонты как холодолюбивые животные были распространены в конце среднего и в верхнем плейстоцене (рисе, рибс-вюрм и вюрм) только в Европе и в Сибири. На юге Азии и в Африке их место занимали теплолюбивые виды слонов и носорогов, антилопы, газели, горные козлы, буйволы. Именно на этих животных там главным образом охотились неандертальцы и позднепалеолитические люди.
Одним из характернейших объектов охоты неандертальцев являлся также пещерный медведь. Он был примерно вдвое больше современного бурого медведя; крупные самцы, поднявшись на задние лапы, достигали в высоту почти 2.5 м. В тундре и степях пещерные медведи встречались сравнительно редко, но зато они прекрасно чувствовали себя в горных, скалистых местностях, где завладели большей частью пещер. Находимые при раскопках кости пещерного медведя нередко носят следы болезненных изменений (воспаление суставов и т. п.), возникших вследствие обитания в темных и сырых пещерах. Иногда на стенах пещер обнаруживают царапины, нанесенные медведем, точившим здесь свои когти.
Охотясь на медведей, люди могли сбрасывать на них сверху тяжелые камни или использовать дубины и рогатины. Многие медвежьи черепа, находимые в палеолитических пещерах, проломаны, вероятно, в результате того, что люди сваливали сверху на головы животных каменные глыбы. При раскопках пещеры Покала близ Триеста (Италия) обнаружен медвежий череп с вонзившимся в него мустьерским кремневым остроконечником; возможно, это кремневое орудие представляло собой наконечник боевой секиры.
В мустьерских пещерах Вильдкирхли, Петерсхёле и Драхенлох в Альпах, в Ахштырской пещере на Черноморском побережье Кавказа и на ряде других мустьерских стоянок найдены кости многих десятков и сотен пещерных медведей, разумеется, убитых людьми в течение длительного времени.
Важным объектом охоты неандертальцев были бизоны (иначе -- зубры), представлявшие собой вид диких быков. Они достигали в длину до 3.5 м, весили около тонны и являлись для человека очень опасным противником. Зубры обитали главным образом в открытых пространствах лугового и Степного типов. Первобытные люди могли устраивать на них большие коллективные облавы, в частности путем «пускания огня», т. е. поджигания окружающей сухой степи. Довольно широко практиковалась и охота на северных оленей, хотя она достигла особенно большого развития в позднем палеолите, в частности в конце позднего палеолита. При охоте на зубров, северных оленей и диких лошадей немалую роль должно было играть и само охотничье оружие. Восстановить характер последнего, а также определенные способы охоты позволяют некоторые археологические находки. Так, например, при раскопках мустьерской стоянки Ла Кина во Франции А. Мартеном найдено несколько костей, из которых торчали осколки кремня . Можно было бы предположить, что осколки застряли в костях во время раскалывания или разрезания последних с помощью кремневых орудий. Однако характер поверхности одной из костей показал, что животное еще жило некоторое время после того, как в его кость вонзился кремень. Очевидно, осколки кремня принадлежали наконечникам копий и вонзились в кости животных во время охоты. Одно из животных было ранено, но ускользнуло от погони и было убито лишь впоследствии. Этим и объясняются следы заживления вокруг травматизированного места на кости. Таким образом, неандертальцы пользовались в качестве охотничьего оружия копьями и пиками (рогатинами) с кремневыми наконечниками, хотя у значительной части копий и пик острия для большей твердости, вероятно, просто обжигались на костре.
Другое охотничье оружие неандертальцев,-- по-видимому, бола -- длинный ремень с каменными шарами, привязанными на его конце. Такое оружие до недавнего времени употреблялось некоторыми племенами Южной Америки во время охоты. Ремень накидывался на ноги бегущих животных, причем груз на конце ремня способствовал тому, что последний плотно обвивался вокруг ног и спутывал их. О существовании этого охотничьего оружия, возможно, свидетельствуют находки на некоторых мустьерских стоянках (Ла Кина, Ребиер во Франции и др.) шарообразных обтесанных кусков камня. Иногда их обнаруживают лежащими по три вместе, как раз в том положении, в каком они должны были привязываться к ремню. Каменные шары могли образовывать составную часть и кистеня с короткой, гибкой, оплетенной ремнем рукоятью.
Все это оружие было еще очень несовершенным. Оно приносило пользу главным образом при охоте облавой, загоном, в которой принимало участие большое количество людей; возможно, применялись горящие факелы и поджигание окружающей местности. Сходные способы охоты бытовали у наиболее примитивных племен Земли еще в XVIII--XIX вв. Наряду с облавами, охотясь на некоторые виды животных, использовали подстерегание и подкрадывание.
Туши убитых животных расчленялись на месте охоты, а чаще целиком или почти целиком приносились в стойбище и разделывались уже там. Проведенное рядом археологов тщательное изучение нарезок на костях животных, найденных при раскопках мустьерских поселений, позволило восстановить процессы разделки туши. Особенно большое значение имели в этой области исследования А. Мартена на материалах Ла Кина во Франции и Г. А. Бонч-Осмоловского на материалах Киик-Кобы в Крыму .
Удалось выделить нарезки, наносившиеся при таких последовательных операциях, как снятие шкуры, расчленение туши и отделение мяса от костей, за которым уже следовало разбивание костей для добывания костного мозга. Анализ нарезок показал, что туша животного не разрубалась, а разрезалась. Следы скобления на многих костях свидетельствуют о том, что неандертальцы часто употребляли в пищу сырое мясо. Если бы куски расчлененной туши подвергались предварительному прожариванию на углях (о варке речи быть не может, так как сосуды, в которых пища могла бы вариться, тогда еще отсутствовали), мясо легко отделялось бы от кости и не было бы надобности скоблись последнюю. Таким образом, и после освоения огня им пользовались для приготовления пищи не систематически, а от случая к случаю. Понадобилось очень долгое время, для того чтобы развились различные способы употребления огня в хозяйстве и в быту.
В некоторых мустьерских стоянках на костях установлены также следы вырезания из шкуры ремней и срезания сухожилий, использовавшихся для хозяйственных целей. В условиях холодного ледникового климата неандертальцы несомненно пользовались примитивной одеждой из шкур. При раскопках грота Ортюс во Франции удалось установить, что на хищников, таких как пантера, рысь, волк, люди охотились в основном ради их меха. В стойбище, судя по составу найденных там костей, приносились только шкуры этих животных, содранные на месте охоты. Сходные наблюдения были сделаны при раскопках в 1963--1964 гг. мустьерской стоянки Эрд в Венгрии близ Будапешта . На пещерную гиену, волка и бурого медведя обитатели стоянки охотились только ради их шкур, которые одни (без других частей туши) приносились в охотничий лагерь.
Главным же объектом охоты в Эрде являлись пещерные медведи. За время существования поселения здесь было убито 500--550 этих животных. Археолог В. Габори-Чанк и палеозоолог М. Крецой произвели тщательный подсчет возможного количества мяса, съеденного древними обитателями Эрда. При подсчете число особей животных, которым принадлежали найденные на стоянке кости, не просто умножалось на средний вес туши. Исследователи учитывали, кости каких частей туш были найдены при раскопках, какие части туш были съедены обитателями стоянки. В результате оказалось, что в общей сложности за время существования поселения в распоряжение его обитателей попало минимум 250--300 тыс. кг мяса. Разумеется, следует учесть, что группы неандертальцев периодически возвращались сюда в течение очень многих лет.
В мустьерскую эпоху практиковались также охота на птиц и ловля рыбы, особенно лосося. В соответствующих слоях пещеры Кударо I на Кавказе В. П. Любиным обнаружено, например, свыше 4400 позвонков лосося.
Судя по находкам терок и пестов из галек песчаника, сделанным на некоторых мустьерских стоянках, например А. П. Чернышом во время раскопок стоянки Молодова I на Днестре [Черныш, 1965; Рогачев, 1973], в мустьерскую эпоху высокого развития достигло собирательство, в частности растирание зерен дикорастущих растений на специальных зернотерках.
Некоторые группы людей вынуждены были в отдельных случаях прибегать и к людоедству. Вопрос о каннибализме палеолитического человека, и в том числе неандертальца, уже в течение ряда десятилетий оживленно обсуждается в археологической и антропологической литературе. Большая часть повреждений, обнаруженных на черепах и на других костях палеолитических людей, могла возникнуть и не в связи с вмешательством врагов, а в результате деятельности хищников, обвала камней с потолка пещеры и других причин. Так, в пещере Шанидар на северо-востоке Ирака найдены скелеты семи неандертальцев, причем четверо из них погибли вследствие обвала . Поэтому допускать существование каннибализма в палеолите можно лишь очень осторожно, с многочисленными оговорками. Все же находка в пещере Крапина в Югославии Д. Горянович-Крамбергером значительного количества раздробленных и перемешанных с костями ископаемых животных костей неандертальцев является достаточно веским свидетельством людоедства. Аналогичные находки сделаны еще в нескольких мустьерских пещерах.
ГЛАВА 3. ПОЛОВЫЕ ОТНОШЕНИЯ В ПРАОБЩИНЕ
неандерталец археологический первобытный стадо
Одной из основных линии борьбы биологических и социальных начал в праобщине были отношения по детопроизводству, или половые отношения. Здесь животные инстинкты должны были сказаться с особенной силой, а следовательно, и претерпеть сильнейшее давление со стороны развивавшегося общества. Прежде всего возникает вопрос: как были организованы половые отношения в предшествующем праобщине зоологическом объединении предков человека? Известную, хотя, конечно, далеко не полную аналогию им можно видеть во взаимоотношениях приматов, изучению которых в последние десятилетия было уделено значительное внимание. Одни виды современных обезьян, такие, как шимпанзе и горилла, живут парными семьями, другие -- так называемыми гаремными семьями, состоящими из десятка-другого особей во главе с крупным сильным самцом. Кроме вожака в гаремную семью входят молодые самцы, но обычно они не участвуют в размножении из-за невозможности выдержать соперничество с вожаком. Когда несколько семей объединяется в стадо, каждая, из них сохраняет известную обособленность, не исключающую, однако, драк из-за самок.
Можно предполагать, что более или менее сходные порядки существовали и в стадах предков человека. Во всяком случае, и здесь гаремная или любая другая зоологическая семья была антагонистична стадному сообществу. Поэтому часть отечественных ученых считает, что праобщина как начальная форма общественной организации могла возникнуть лишь в результате растворения в ней зоологических семей и взаимной терпимости взрослых самцов, т.е. установления нерегламентированных, неупорядоченных половых отношений. Сторонники этой гипотезы исходят не только из логических соображений, но и из некоторых этнографических данных, а именно из известных многим отсталым племенам оргиастических праздников, в которых видят пережиток первоначальной свободы общения полов.
Однако существует и приобретает все больше сторонников и другая точка зрения, по которой праобщина унаследовала от предшествовавших ей животных объединений гаремную семью со свойственной ей регламентацией половой жизни. Если это так, то праобщина должна была состоять из нескольких гаремных объединений, время от времени перегруппировывавшихся вследствие смерти их глав, драк из-за женщин и т. п. и вообще менее устойчивых, чем сама праобщина. Пока еще нет достаточных данных для того, чтобы с уверенностью судить о взаимоотношениях полов в праобщине. Но уж во всяком случае несомненно, что и половой промискуитет, и тем более гаремная или подобная ей организация не могли не быть постоянным источником внутренних конфликтов, осложнявших производственную жизнь и консолидацию формировавшегося общества. Потребности в развитии праобщины чем дальше, тем больше требовали усовершенствования регламентации половой сферы, однако вопрос о том, в каких формах протекал этот процесс, составляет еще одну из загадок древнейшей истории человечества.
Во времена третьего ледникового периода очертания Европы были абсолютно другие, не такие, как сейчас. Геологи указывают на различия в положении суши, морей и береговой линии на карте. Обширные области к западу и северо-западу, покрытые в наши дни водами Атлантики, были тогда сушей, Северное море и Ирландское море - речными долинами. Ледяная шапка, которая покрывала оба полюса Земли, вытягивала из океанов огромные массы воды, и уровень моря постоянно понижался, обнажая обширные участки земли. Сейчас они вновь оказались под водой.
Средиземноморье тогда, возможно, было обширной долиной, находившейся ниже общего уровня моря. В самой долине находились два внутренних моря, отрезанных от океана сушей. Климат средиземноморского бассейна был, вероятно, умеренно-холодный. Регион Сахары, расположенный к югу, был тогда не пустыней с раскаленными камнями и песчаными барханами, а влажной и плодородной местностью.
Между толщей ледника на севере и Средиземноморской долиной и Альпами на юге простирался дикий тусклый край, климат которого изменялся от сурового до относительно мягкого, а с наступлением четвертого ледникового периода вновь стал жестче.
Продвижение ледника на юг достигло максимума в четвертом ледниковом периоде (около 50 000 лет назад), а потом этот процесс вновь пошел на убыль.
Первые неандертальцы
В более раннем третьем ледниковом периоде небольшие группы первых неандертальцев кочевали по этой равнине, не оставляя за собой ничего, что могло бы теперь быть свидетельством их присутствии (кроме грубо обтесанных первичных каменных орудий). Может быть, кроме неандертальцев, в то время жили еще и другие виды человекообразных обезьян, антропоидов, которые могли использовать каменные орудия. Это мы можем лишь предполагать. Очевидно, у них было множество различных деревянных орудий. Изучая и используя разнообразные куски дерева, они научились придавать желаемую форму и камням.
После того как погодные условия стали предельно неблагоприятные, неандертальцы стали искать укрытия в пещерах и расщелинах скал. Похоже, тогда они уже знали, как использовать огонь. Неандертальцы собирались у открытого огня на равнинах, стараясь не отдаляться очень далеко от источников воды. Они уже были достаточно разумными, чтобы приспосабливаться к новым, более сложным условиям. Что же до обезьяноподобных людей, то, как видно, они не смогли выдержать испытаний наступившего четвертого ледникового периода (самые грубые, плохо обработанные орудия уже не встречались).
Не только люди искали укрытия в пещерах. В этот период встречались пещерные львы, пещерные медведи, пещерные гиены. Человеку надо было каким-то образом выгонять этих животных из пещер и не пускать их обратно. Эффективным средством нападения и защиты был огонь. Первые люди не заходили в пещеры слишком глубоко, потому как не могли еще освещать свои жилища. Они забирались вглубь ровно настолько, чтобы возможно было укрыться от непогоды и хранить запасы пищи. Может быть, они заграждали вход в пещеру тяжелыми валунами. Единственным источником света, который помогал исследовать глубины пещер, мог быть свет факелов.
На кого охотились неандертальцы?
Таких огромных животных, как мамонт, пещерный медведь или даже северный олень, было очень трудно убить оружием, которое было у неандертальцев: деревянными копьями, палицами, острыми обломками кремня, сохранившимися до нашего времени.
Вероятно, добычей неандертальцам служили более мелкие животные, хотя при случае они, конечно же, ели и мясо крупных зверей. Нам известно, что неандертальцы частично съедали свою добычу на том месте, где им удавалось забить ее, а после забирали с собой в пещеры крупные мозговые кости, раскалывали их и ели. Среди различного костного мусора на стоянках неандертальцев почти не встречаются хребты или ребра крупных животных, но в большом количестве - расколотые или раздробленные мозговые кости.
Неандертальцы заворачивались в шкуры убитых животных. Вероятно также, что их женщины занимались выделкой этих шкур, применяя каменные скребки.
Мы также знаем, что эти люди были правшами, как и современный человек, потому как левая часть их мозга (отвечающая за правую сторону тела) больше, чем правая. Затылочные доли мозга неандертальцев, которые отвечали за зрение, осязание и общее состояние тела, были развиты довольно хорошо, в то время как лобные доли, связанные с мышлением и речью, были еще сравнительно невелики. Мозг у неандертальца был не меньше чем у современного человека, но устроен по другому.
Вне всякого сомнения, мышление этих представителей вида homo было не похоже на наше. И дело даже не в том, что они были проще или примитивней нас. Неандертальцы - это совершенно другая эволюционная линия. Вполне вероятно, что они абсолютно не могли разговаривать или произносили отрывочные односложные звуки. Определенно, у них не было ничего, что можно было бы назвать связной речью.
Как жил неандерталец
Homo neanderthalensis
Огонь в то время был настоящим сокровищем. Потеряв огонь, не так-то просто было развести его вновь. Когда в большом пламени необходимости не было, его гасили, сгребая костер в одну кучу. Разводили огонь, скорей всего, ударяя обломком железного колчедана о кремень над ворохом сухих листьев и травы. В Англии вкрапления пирита и кремня встречаются рядом друг с другом там, где соседствуют меловые породы и глины.
Женщинам и детям было необходимо постоянно следить за костром, чтобы пламя не погасло. Временами они уходили на поиски сухого валежника для поддержания костра. Это занятие постепенно переросло в обычай.
Единственным взрослым мужчиной в каждой группе неандертальцев был, вероятно, старейшина. Кроме него были еще женщины, мальчики и девочки. Но когда кто-то из подростков становился достаточно взрослым, чтобы вызывать ревность вожака, тот набрасывался на соперника и выгонял его из стада или же убивал. Когда вожаку переваливало за сорок, когда зубы стирались и силы оставляли его, кто-нибудь из молодых мужчин убивал старого вожака и начинал править вместо него. Для стариков не было места у спасительного огня. Слабых и больных в то время ждала одна участь - смерть.
Чем питалось племя на стоянках?
Первобытных людей как правило изображают охотниками на мамонтов, медведей или львов. Но маловероятно, чтобы первобытный дикарь мог охотиться на животное крупней зайца, кролика или крысы. Скорей кто-то охотился на человека, чем он сам был охотником.
Первобытные дикари был растениеядными и плотоядными одновременно. Они ели лесные и земляные орехи, буковые орешки, съедобные каштаны, желуди. Они также собирали дикие яблоки, груши, вишни, дикие сливы и терн, плоды шиповника, рябины и боярышника, грибы; объедали почки, где они были покрупней и мягче, а также ели сочные мясистые корневища и подземные побеги разных растений.
При случае они не проходили мимо птичьих гнезд, забирая яйца и птенцов, выковыривали соты и мед диких пчел. В пищу шли тритоны, лягушки и улитки. Ели рыбу, живую и уснувшую, пресноводных моллюсков. Первобытные люди легко ловили рыбу руками, запутывая ее в водорослях или же ныряя за ней. Более крупных птиц или мелких зверей возможно было поймать, подбив палкой или устроив примитивные силки. Не отказывался дикарь и от змей, червей и раков, а также от личинок разных насекомых и гусениц. Наиболее же лакомой и питательной добычей, без сомнения, были кости, раздробленные и растертые в порошок.
Первобытный человек не стал бы протестовать, если на обед у него оказалось мясо не первой свежести. Он постоянно искал и находил падаль; даже полуразложившаяся, она все равно шла в пищу. Кстати, тяга к заплесневелым и полузаплесневелым продуктам сохранилась по сей день.
В трудных условиях, движимые голодом, первобытные люди поедали своих более слабых сородичей или больных детей, которым случалось оказаться хромыми, уродливыми.
Каким бы примитивным ни показался нам теперь первобытный человек, его возможно назвать самым передовым из всех животных, потому как он представлял наивысшую стадию развития животного царства.
Как бы не поступали со своими умершими более древние палеолитические люди, имеются основания предполагать, что поздние homo neanderthalensis делали это по крайней мере с уважением к усопшему и сопровождали процесс определенным обрядом. Один из наиболее известных найденных скелетов неандертальца принадлежит молодому человеку, тело которого, может быть, даже намеренно было предано земле.
Череп человека и неандертальца
Скелет лежал в позе спящего. Голова и правое предплечье покоились на нескольких кусках кремня, старательно уложенных наподобие подушки. Рядом с головой находился большой ручной топор, а вокруг было разбросано много обуглившихся расколотых бычьих костей, будто оставшихся после тризны.
По Европе неандертальцы бродили, устраивали стоянки у костра и умирали на протяжении периода, растянувшегося на 100 тысяч лет или даже больше. Продвигаясь все выше по эволюционной лестнице, эти люди совершенствовались, напрягая свои ограниченные возможности. Но толстая черепная коробка словно бы сковывала творческие силы мозга, и до самого своего конца неандерталец так и остался низколобым, неразвитым существом.
Существует мнения ученых о том, что неандертальский тип человека, homo neanderthalensis, - это вымерший вид, который не смешивался с людьми современного типа (homo sapiens). Но многие из ученых не разделяют эту точку зрения. Некоторые доисторические черепа рассматриваются ими как результат смешения неандертальцев с другими типами первобытных людей.
Абсолютно ясно одно - неандерталец находился на совершенно другой эволюционной линии.
Последние палеолитические люди
Когда голландцами была открыта Тасмания, они обнаружили там изолированное от остального мира племя, которое по уровню развития почти не отличалось от человека времен нижнего палеолита. Тасманийцы не относились к тому же типу людей, что и неандертальцы: это доказывает строение их черепных коробок, шейных позвонков, зубов и челюстей. У них не было никакого родового сходства с неандертальцами. Они относились к тому же виду, что и мы.
Тасманийцы представляли из себя только неандерталоидную стадию развития в эволюции человека современного типа. Нет сомнений, что в течении многих тысячелетий (на протяжении которых только разрозненные группки неандертальцев были человеческими существами в Европе) где-то в других регионах планеты люди современного типа развивались параллельно с неандертальцами.
Уровень развития, оказавшийся пределом для неандертальцев, для других был только стартовым, у тасманийцев же он сохранился в первоначальном, неизменном виде. Оказавшись вдалеке от тех, с кем можно было бы соперничать или у кого можно было бы учиться, живя в условиях, не требующих постоянного напряжения сил, тасманийцы невольно оказались позади всего остального человечества. Но даже на этих задворках цивилизации человек не останавливался в своем развитии. Тасманийцы начала XIX века были гораздо менее неуклюжими и неразвитыми, чем их первобытные сородичи.
Родезийский череп
1921 год, лето – довольно интересную находку обнаружили в одной из пещер в местности Брокен-Хилл, в Южной Африке. Это был череп без нижней челюсти и несколько костей нового вида homo (родезийского человека), промежуточною между неандертальцем и homo sapiens. Череп только слегка минерализовался; как видно, его владелец жил всего каких-то несколько тысяч лет назад.
Обнаруженное существо напоминало неандертальца. Но строение его тела не имело специфических неандертальских характеристик. Черепная коробка, шея, зубы и конечности родезийского человека почти не отличались от современных. О строении его ладоней нам ничего не известно. Но размеры верхней челюсти и ее поверхность показывают, что нижняя челюсть была очень массивная, а мощные надбровные дуги придавали их владельцу обезьяноподобный вид.
Очевидно, это было человеческое существо с обезьяньим лицом. Оно вполне могло протянуть до времени появления настоящего человека и даже существовать параллельно с ним в Южной Африке.
В нескольких местах Южной Африки были также обнаружены останки людей так называемого боскопского типа, очень древних, но насколько - пока достоверно не установили. Черепа боскопских людей больше были похожи на черепа современных бушменов, чем на черепа каких-то других, живущих теперь народов. Не исключено, что это самые древние из известных нам человеческих существ.
Черепа, найденные в Вадьяке (на Яве), незадолго до находки останков питекантропа, вполне вероятно, могут заполнить промежуток между родезийским человеком и австралоидными аборигенами.
Недавно отечественным ученым удалось проанализировать все особенности строения скелета неандертальцев. Результаты исследования говорят о том, что эти люди, скорее всего, хоть и жили группами, но охотились в одиночку. Видимо, именно поэтому неандерталец в конце концов и проиграл кроманьонцу в эволюционной гонке…
Специалисты кафедры антропологии биологического факультета МГУ и Московской государственной академии ветеринарной медицины и биотехнологии им. К. И. Скрябина изучили особенности строения скелета неандертальца, отличающие его от скелета современного человека. Сопоставив свои результаты с известными археологическими данными, исследователи восстановили особенности походки и охотничьей стратегии неандертальцев.
О том, что неандертальцы (Homo erectus neanderthalensis, или Homo neanderthalensis ) отличались от нас с вами по строению скелета, ученые знали достаточно давно. Однако комплексного анализа различий до сих пор не проводилось, в основном сравнивали отдельные части опорной системы организма, например кисть руки или череп. Поэтому эволюционное "отставание" неандертальцев чаще всего объясняли каким-то одним фактором: к примеру, подбородок был маленький, значит, он плохо говорил, значит, группа неандертальцев не могла решать сложных коллективных задач, где надо заранее договариваться, и т. п.
Проведенное исследование позволило взглянуть на вопрос совсем с другой точки зрения. Детальный анализ всего скелета неандертальцев показал, что они вели другой образ жизни, нежели наши прямые предки кроманьонцы. Поэтому стоит говорить не об эволюционном отставании, а, скорее, об альтернативном пути развития древних людей, который, увы, оказался не очень-то эффективным.
Итак, ученые исследовали муляжи тазовой кости и костей ноги неандертальцев из коллекции кафедры антропологии Московского университета, а также фотографии и рисунки останков неандертальцев из разных мест. В их распоряжении было также собрание из восьмидесяти полных скелетов современных людей обоего пола. Так что фактического материала, как видите, было достаточно.
Сравнив особенности опорно-двигательного аппарата современных людей и неандертальцев, исследователи пришли к выводу, что неандертальцы, в отличие от современных людей, приспособленных для длительного неспешного бега, сидения на ягодицах и долгого стояния, были отличными спринтерами, в частности, могли развивать скорость около 45-50 километров в час. Правда, надолго их явно не хватало.
Кроме того, выяснилось, что неандертальцы, в отличие от наших предков, большую часть жизни (а они редко перешагивали сорокалетний рубеж) ходили и стояли на слегка согнутых ногах, и потому долгое стояние, возможно, их утомляло. Сидеть же эти загадочные существа предпочитали на корточках, поскольку восседать на ягодицах им было неудобно из-за отсутствия мышечно-жировой подушки поверх седалищных костей.
Какой же образ жизни могли вести подобные люди? Следует заметить, что археологи находят на стоянках очень мало костей мелких животных и птиц, следовательно, они не были их любимой пищей. А вот наличие массивных костей говорит о том, что неандертальцы охотились на крупных животных, в том числе таких чутких, как горный козел или дикий баран, причем весьма успешно (кстати, этих зверей непросто добыть даже с помощью современного огнестрельного оружия). Однако копья неандертальцев были короткими и тяжелыми, такое оружие нельзя было метнуть далеко, а копьеметалок, судя по всему, у них не было.
Ловушки и капканы неандертальцы, скорее всего, изготавливать не умели (по крайней мере, на стоянках таковых не было найдено). Кроме того, обращает на себя внимание тот факт, что на скелетах самих охотников часто встречаются переломы в верхней части тела, но кости ног всегда целы. У кроманьонцев — картина обратная: часто встречаются скелеты людей, которым несколько раз ломали ноги. Судя по всему, это сделали животные, попавшие в ловушку или капкан, — в этой ситуации жертва часто пытается ударить именно по ногам подошедшего охотника.
Получается, что неандертальцы охотились, не применяя метательных орудий или ловушек, а вступали в ближний бой со своей добычей. Однако каким образом могла реализовываться подобная тактика? Исходя из полученных данных, ученые рассмотрели четыре возможных варианта неандертальской охоты.
Во-первых, крупное животное можно поразить, метнув в него дротик с тридцати-сорока шагов. Однако попасть с такого расстояния, используя тяжелое и короткое копье, очень трудно. К тому же жертва может легко увернуться, поскольку дротик летит в среднем одну-полторы секунды, для дикого зверя это очень долгий промежуток времени. Можно было охотиться группой и бросать одновременно три-четыре дротика так, чтобы один летел точно в цель, а другие — по периметру, для отвлечения жертвы. Но практически реализовать такие действия очень сложно, особенно для неандертальцев, которые, как мы помним, из-за особенностей строения подбородка были не очень-то разговорчивы.
Можно, конечно, применить излюбленный способ поздних кроманьонцев, то есть устроить настоящую загонную охоту, но она требует определенного рельефа и большого числа участников. Группы неандертальцев же были достаточно маленькими, охотников вряд ли было больше пяти-шести человек. Кроме того, при загонной охоте требуется большая слаженность действий, поэтому обо всем нужно договариваться заранее, а у неандертальцев с этим были проблемы. Получается, что самый правдоподобный вариант — это охота в одиночку.
Мог ли неандерталец действовать таким образом? По предположению исследователей — вполне. Скорее всего, охотник подкрадывался к животному на возможно близкое расстояние, потом пробегал часть дистанции, благо спринтер был отменный, и на бегу бросал копье. Именно таким образом, кстати, до сих пор охотятся представители африканского народа бушмены. Кстати, подобная охотничья тактика объясняет, почему копья неандертальцев были короткими и тяжелыми: такое оружие, запущенное с близкого расстояния, обладает большей убойной силой, чем легкий дротик.
Согласно расчетам ученых, неандертальцы преодолевали 15-20 метров за одну-две секунды, что вполне достаточно для неожиданного нападения на животное и точного броска почти в упор. Так что эти люди были очень быстрыми и точными в движениях, а отнюдь не увальнями, как часто изображают их в кинофильмах и художественных произведениях.
Подобная методика охоты позволяет сделать предположение о том, почему путь развития неандертальцев оказался тупиковым. Строение скелета не давало возможности этим людям устраивать коллективные охоты. Это, в свою очередь, делало ненужным совершенствование коммуникационных навыков (пускай даже не с помощью развития речи, а с помощью языка жестов, например) и не позволило неандертальцам создавать крупные племенные группы (в них, собственно говоря, при таком способе охоты вообще нет смысла). Также подобный образ жизни не способствовал удлинению периода обучения, поскольку способу одиночной охоты, где нет распределения ролей, юный неандерталец мог обучиться еще в раннем детстве ("Правда.Ру" уже писала о том, что неандертальцы взрослели быстрее, в статье "Неандертальцев погубила акселерация ").
Кроме того, одиночная охота делала ненужным кооперацию с хищными животными вроде волков (а ведь именно таким способом была впоследствии одомашнена собака). Это также приводило к тому, что орудия охоты не совершенствовались, что, в свою очередь, не стимулировало развитие мозга (об этой связи смотрите статью "Человека создал все-таки… труд "). Поэтому-то неандертальцы так и остались малочисленными, необщительными и достаточно туго соображающими антропоидами.
Кроманьонцы же, сделав ставку на коллективную охоту, использование ловушек и кооперацию с другими хищными животными, оказались в более выгодном положении. У них стали развиваться коммуникационные навыки и мышление, совершенствовались орудия труда, появилась возможность образовывать большие группы. Неудивительно, что когда они пришли на территорию, которую раньше занимали неандертальцы, то без проблем вытеснили прежних хозяев.
Получается, неандерталец в итоге проиграл потому, что сделал ставку на одиночную охоту. Хотя, судя по строению скелета, у него просто не было выбора…
Неандертальцы, жившие в Гибралтарских пещерах 30 тысяч лет назад, охотились на дельфинов и тюленей. Более того, они знали, когда приходит пора охотиться, да и в других навыках, похоже, ничем не уступали нашим прямым предкам.
Ответа на вопрос «Отчего вымерли неандертальцы?» постоянно ждут от исследователей. Во многом и потому, что ученые сами его регулярно поднимают.
Ранее считалось, что неандерталец – грубо слепленный, коренастый обитатель Европы – был просто эволюционно менее приспособлен и уступал человеку современного типа во всем: в проведении охоты, в собирательстве и изготовлении каменных орудий, в ведении коллективного хозяйства и так далее. Потому человек современного типа, грубо говоря, Homo sapiens v2.0, предки которого покинули Африку гораздо позже предков человека неандертальского, после нескольких тысячелетий сожительства в Европе легко вытеснил неотесанного соседа, когда ему это стало необходимо.
Однако археологические находки последних лет от публикации к публикации заставляют пересматривать концепцию адаптационной отсталости неандертальца от наших прямых предков. Неандертальцы обладали собственной культурой и, возможно, могли говорить, как современные люди. А не так давно учёные обнаружили древние орудия неандертальского труда, ничем не уступающие по качеству кроманьонским.
Кроме того, изучение строения тела неандертальцев показало, что они так же, как и современные люди, умели охотиться на крупных животных и пользовались копьями как колющими предметами, а не метательными снарядами, что говорит о более сложных и совершенных методах охоты наших двоюродных братьев, чем считалось прежде.
Новая статья испанских и британских антропологов, опубликованная в Proceedings of the National Academy of Sciences, показывает, что неандертальцы, населявшие пещеры Гибралтара еще 30 тысяч лет назад, ничуть не уступали современному человеку в ведении хозяйства и охоты.
Пиренейский полуостров и примыкающий к нему Гибралтар были одними из последних убежищ неандертальцев, и 28 тысячелетий назад они здесь ещё вовсю хозяйничали. Иоланда Фернандес-Хальво, Кристофер Стрингер и Клайв Финлэйсон, а также их многочисленные сотрудники откопали в пещере более 1300 различных фрагментов останков животных и сотни раковин моллюсков из различных стратиграфических слоев.
Самые нижние слои несли в себе останки крупных животных и орудия труда, принадлежащие мустьерской культуре, – характерные признаки присутствия здесь неандертальского человека. Более поздние слои осадочных пород выявили раковины и кости, а также орудия, которыми обращались люди современного типа, населявшие Европу в позднем каменном веке.
Самое важное открытие, по мнению самих ученых, состоит в том, что останки морских млекопитающих и рыб и раковины моллюсков встречаются здесь как в слоях, относящихся к проживанию в пещерах современного человека, так и к эпохе неандертальцев.
Причем большая их часть несет на себе следы порезов и ударов, а также признаки обработки добытой пищи на огне или действий по удалению костного мозга.
Сами по себе кости карасей, челюсти тюленей и раковины устриц в пещерах неандертальцев – находки, возможно, не такие и удивительные. Ведь и куда более примитивные предки людей, жившие в районе южноафриканского мыса Пиннакл ещё 165 тысяч лет назад, также употребляли в пищу морепродукты.
Однако учёные обратили внимание на то, что большинство морских млекопитающих – дельфинов и тюленей – доставшихся обитателям пещер, были молодыми, еще не окрепшими особями.
Это означает, что неандертальцы (и сменившие их люди современного типа) знали сезонную охоту.
Они отлично понимали, когда наступает сезон и млекопитающих может выбросить к берегу, а также когда на берегу начинает гнездиться легкодоступный молодняк ластоногих.
При этом неандертальцы здесь не гнушались и традиционной охоты на разных сухопутных животных – от кроликов до оленей и носорогов. В пищу шла даже мелкая дичь, требовавшая особо тщательной обработки.
Потому четыре типа ведения хозяйства, ранее считавшиеся исключительно прерогативой людей современного типа – использование широкого набора природных ресурсов и источников пищи, которые доступны на данной территории, использование в пищу морских обитателей, обработка и употребление мелкой по размерам дичи и сезонная охота – были знакомы и неандертальцам.
И это заставляет задуматься. Даже если приход современного человека в Европу сорок тысячелетий назад и ознаменовался революцией в материальной культуре, методах охоты и обработки природных ресурсов, данная находка показывает, что еще за четыре тысячи лет до своего исчезновения неандертальцы ничем не уступали своим конкурентам. Более разрозненные и менее очевидные подобные находки ученые встречали на побережье Испании и раньше, однако только теперь удалось собрать достаточное количество доказательств.
Возможно, мы так никогда и не узнаем причины, по которой неандертальцы прекратили свое шествие по планете, пока с горечью не смиримся с осознанием того, что коренастые косматые первооткрыватели Европы подверглись геноциду со стороны своего более многочисленного соседа кроманьонца. Так или иначе, именно мы теперь можем рассуждать о ловкости и умелости неандертальца, снисходительно сравнивая его с кроманьонцами, а не наоборот.
