Карен Хорни - Невроз и личностный рост. Борьба за самоосуществление. Невроз и личностный рост Невроз и личностный рост читать

Перевод Е.И.Замфир

K.Horney. Neurosis and Human Growth: The Struggle Toward Self–Realization. N.Y.: W.W.Norton & Co, 1950

СПб.: Восточно–Европейский институт психоанализа и БСК, 1997

Терминологическая правка В.Данченко

К.: PSYLIB, 2006

Предисловие к русскому изданию (Б.Перис)

Карен Хорни (1885-1952) относится к числу наиболее выдающихся психоаналитических мыслителей двадцатого столетия. Получив медицинское образование в университетах Фрайбурга, Геттингена и Берлина, она начала свой персональный анализ у Карла Абрахама в 1910 году, а в 1920 году стала одним из основателей Берлинского психоаналитического института. В двадцатые и в начале тридцатых годов она пыталась модифицировать теорию Зигмунда Фрейда о женской психологии, оставаясь еще в рамках ортодоксальной теории. Ее работы слишком опережали свое время, чтобы привлечь к себе то внимание, которого они заслуживали, но со времени их повторной публикации (1967) в виде сборника под общим названием «Женская психология», Хорни считается основополагающей фигурой феминистского психоанализа.

В 1932 году Хорни приняла приглашение Франца Александера стать вторым директором только что созданного Чикагского психоаналитического института, но в 1934 году переехала в Нью-Йорк для работы в Нью-Йоркском психоаналитическом институте. Под влиянием новых социальных и интеллектуальных течений в США она опубликовала две книги – «Невротическая личность нашего времени» (1937) и «Новые пути в психоанализе» (1939), в которых отвергаются некоторые основополагающие положения фрейдистской теории, а ее биологическая направленность заменяется культуральной и межличностной. Эти книги так потрясли ортодоксальных коллег Хорни, что они вынудили ее уйти из Нью-Йоркского психоаналитического института. В этой фазе своего научного поиска Хорни примкнула к неофрейдистам, относящимся к культуральному направлению психоанализа, таким как Гарри Стек Салливен, Эрих Фромм, Клара Томпсон и Абрахам Кардинер.

Оставив Нью-Йоркский психоаналитический Институт, Хорни в 1941 году основала Американский институт психоанализа и в более духовно близкой ей атмосфере продолжала развивать свою теорию. В работах «Самоанализ» (1942), «Наши внутренние конфликты» (1945) и «Невроз и личностный рост» (1950) она постулировала, что с тревогой, которую порождают отсутствие ощущения безопасности, любви и признания, личность справляется тем, что отказывается от своих истинных чувств и изобретает для себя искусственные стратегии защиты, как внутрипсихической, так и межличностной.

Идеи Хорни прошли в своем становлении несколько этапов, и поэтому ее имя означает разное для разных людей. Некоторым она видится как женщина, чьи научные труды блестяще предвосхитили все возражения против взглядов Фрейда на психологию женщины. Для других она – неофрейдист, принадлежащий к школе культуралистов. А некоторые отождествляют ее с ее зрелой теорией, представляющей собой продуманную классификацию стратегий защиты. Каждый этап творчества Хорни важен, но мне думается, что именно ее зрелая теория представляет собой наиболее значительный вклад в течение психоаналитической мысли. Большая часть ее ранних идей была пересмотрена или дополнена – самой Хорни или другими – или же влилась в творчество следующего поколения, а порой была открыта им заново. Но с ее зрелой теорией дело обстоит иначе. «Наши внутренние конфликты» и «Невроз и личностный рост» объясняют поведение человека в рамках существующей на данный момент констелляции его внутренних конфликтов и защит. Мы не встретим у других авторов ничего подобного этой глубокой, чрезвычайно перспективной интерпретации. Она дает большие возможности не только клиницисту, но и литературоведу и культурологу; ее можно использовать в политической психологии, философии, религии, жизнеописании и решении проблем полоролевой идентификации.

Хотя каждая работа Хорни – это заметный вклад в науку, а потому заслуживает внимания, главной остается «Невроз и личностный рост». Эта книга построена на ее ранних работах и в большой мере развивает содержащиеся в них идеи. Хорни как автор знаменита ясностью изложения, и «Невроз и личностный рост» не исключение; но тем, кто незнаком с эволюцией ее идей, возможно пригодится данное вступление.

I. Хорни и женская психология

Еще преподавая ортодоксальную теорию в Берлинском психоаналитическом институте, Хорни начала расходиться с Фрейдом в вопросах зависти к пенису, женского мазохизма и развития женщины и попыталась заменить главенствующий фаллоцентристский взгляд на женскую психологию на иной, женский взгляд. Изначально она пробовала изменить психоанализ изнутри, но в конце концов отошла от многих его предрассудков и создала собственную теорию.

В первых своих двух статьях «О происхождении комплекса кастрации у женщин» (1923) и «Уход от женственности» (1926) Хорни стремилась показать, что девочка и женщина обладает лишь ей присущими биологической конституцией и схемами развития, которые следует рассматривать, исходя из женского начала, а не как отличные от мужских, и не как продукты их предполагаемой неполноценности по сравнению с мужскими. Она оспаривала психоаналитический подход к женщине как к неполноценному мужчине, считая этот подход следствием пола его создателя, гениального по-мужски, – и плодом культуры, в которой взяло верх мужское начало. Бытующие мужские воззрения на женщину были усвоены психоанализом в качестве научной картины сущности женщины. Для Хорни важно понять, почему мужчина видит женщину именно в таком ракурсе. Она утверждает, что зависть мужчины к беременности, деторождению, материнству, к женской груди и возможности кормить ею дает начало бессознательной тенденции обесценивать все это, и что мужской творческий импульс служит сверхкомпенсацией его незначительной роли в процессе воспроизводства. «Зависть к матке» у мужчины, несомненно, сильнее «зависти к пенису» у женщины, поскольку мужчина желает принизить значимость женщины гораздо сильнее, чем женщина желает принизить значимость мужчины.

В дальнейших статьях Хорни продолжала анализ мужского взгляда на женщину, дабы показать недостаток его научности. В статье «Недоверие между полами» (1931) она доказывает, что в женщине видят «второсортное создание», поскольку «во все времена более могущественная сторона создавала идеологию, необходимую для обеспечения своего главенствующего положения», и «в этой идеологии отличия слабых трактовались как второсортность». В «Страхе перед женщиной» (1932) Хорни прослеживает этот мужской страх до страха мальчика перед тем, что его гениталии неадекватны материнским. Женщина угрожает мужчине не кастрацией, а унижением, угрожает «маскулинному самоуважению». Вырастая, мужчина продолжает в глубине души тревожиться о размерах своего пениса и о своей потенции. Эта тревога не дублируется никакой женской тревогой: «женщина играет свою роль самим фактом своего бытия», ей нет необходимости постоянно доказывать свою женскую сущность. Поэтому нарциссический страх перед мужчиной у женщины отсутствует. Чтобы совладать со своей тревогой, мужчина выдвигает идеал продуктивности, ищет сексуальных «побед» или стремится унизить объект любви.

Хорни не отрицает, что женщины часто завидуют мужчинам и недовольны своей женской ролью. Многие ее работы посвящены «комплексу маскулинности», который она в «Запрещенной женственности» (1926) определяет как «комплекс чувств и фантазий женщины, содержание которых определяется бессознательным желанием тех преимуществ, которые дает положение мужчины, зависть к мужчинам, желание быть мужчиной и отказ от роли женщины». Первоначально она считала, что комплекс маскулинности у женщины неизбежен, поскольку он необходим для того, чтобы избежать чувства вины и тревоги, являющихся продуктом Эдиповой ситуации, но впоследствии пересмотрела свое мнение. Комплекс маскулинности – продукт мужского доминирования в культуре и характерных особенностей динамики семьи девочки, утверждала Хорни.

«В реальной жизни девочка от рождения обречена убеждаться в своей неполноценности, высказывается ли это грубо или исподволь. Такое положение постоянно стимулирует ее комплекс маскулинности» («Уход от женственности»).

Говоря о семейной динамике, Хорни сперва считала самыми главными отношения девочки с мужчинами семьи, но позднее центральной фигурой в историях болезни женщин, страдавших комплексом маскулинности, становится их мать. В «Материнских конфликтах» (1933) она перечисляет все те черты детства девочки, которые она считает ответственными за комплекс маскулинности.

Карен Хорни и её теория неврозов. Даётся краткий обзор теории и классификация невротических типов личности, возможные причины возникновения и развития невроза.

Карен Хорни (1885–1952) – американский психоаналитик, сторонница Фрейда, впоследствии отошедшая от концепции классического психоанализа. Наиболее значимым вкладом Карен Хорни в психологию считается разработанная и предложенная ею в середине прошлого века теория неврозов.

Понятие невроза было введено в медицину в 1776 году. «Содержание термина неоднократно пересматривалось, однозначного общепринятого определения у термина нет до сих пор» (3).
Невроз – это психическое расстройство, причиной которого являются стрессовые ситуации и конфликты продолжительного характера, сопровождающиеся психологическими микротравмами. Невроз – это неконструктивно разрешаемое противоречие между личностью и действительностью на бессознательном уровне. Невроз – это психическое расстройство обратимого характера. Невроз – это нарушение отношения к себе и другим людям (Карен Хорни).

Основное внимание в теории возникновения и формирования невроза Карен Хорни отвела негативному влиянию социальной среды, межличностным отношениям и внутреннему психическому конфликту. Жить в ладу с окружающими людьми, в ладу с самим собой – это, по Хорни, одно из главных отличий «здоровой» личности от невротика.
Теория неврозов представлена в таких работах Карен Хорни, как «Невротическая личность нашего времени», «Наши внутренние конфликты» и в её последней большой работе «Невроз и личностный рост» (1950).

Теория неврозов Карен Хорни

1. Возникновение невроза.
Хотя основное внимание в теории неврозов направлено на решение проблем, существующих в настоящий момент, постулат «все проблемы родом из детства» остался в силе. Как и многие бывшие сторонники , Карен Хорни не отрицала влияние детства на тип невроза взрослого человека.
В результате неблагоприятных условий в детстве «у ребенка развивается не чувство принадлежности, не чувство "мы", а острое ощущение незащищенности и мрачные предчувствия. Для их определения я использую термин базальная тревога» (1, гл. 1). Чтобы уменьшить эту тревогу ребёнок может выбрать одно из трёх направлений: идти к людям, против людей или прочь от них.
Сложность выбора при этом заключается в том, что данные три направления подразумевают разные, противоречащие друг другу установки. Эти противоречия образуют внутренний конфликт. «Со временем он попытается решить его, выбрав в качестве основного одно из трех направлений, то есть, попытавшись одну из установок (на соглашательство, на агрессивность или на уход) сделать главной установкой» (1, гл. 1).

2. Невротические типы личности.
«Разговор о типах, или, как здесь, о типах невротической личности, в конце концов, – только средство взглянуть на личность с определенной удобной точки зрения», – так объясняла сама Карен Хорни суть предложенной ею типологии в представленной теории (1, гл. 8).
Три основные стратегии невротика соответствуют трём типам личности: смиренному, захватническому и «ушедшему в отставку». Это, по сути, три крайности поведения в социуме. Бернард Перис, директор Международного общества Карен Хорни, охарактеризовал их следующим образом:

«Ценности уступчивых и смиренных "лежат в области доброты, жалости, любви, щедрости, самоотдачи, покорности; тогда как самомнение, честолюбие, бессердечие, бессовестность, властность вызывают у них отвращение"... Они вынуждены верить в то, что надо "подставлять другую щеку", и в то, что в мире существует порядок, установленный провидением, а добродетель в конце концов восторжествует... Если судьба не желает соблюдать эту сделку, они или отчаиваются в божественной справедливости, или приходят к выводу о своей виновности, или начинают верить в справедливость, превосходящую человеческое понимание...
Тот, чья главная стратегия – уход от людей, не гонится ни за любовью, ни за господством, а поклоняется свободе, покою и самодостаточности... Он управляет угрожающим миром, изымая себя из-под его власти и выбрасывая других из внутренней жизни. Чтобы избежать зависимости от окружения, он старается подчинить свои внутренние порывы и довольствоваться малым» (1, предисловие).
Что касается захватнического типа, то «им отвратительна беспомощность, они стыдятся страдания и нуждаются в успехе, престижном положении, признании... Нормы того, кто стремится к абсолютному совершенству, чрезвычайно высоки как в области нравственности, так и в области интеллекта. На всех остальных он смотрит с высоты этих норм... Часто настаивает, чтобы другие жили в соответствии с его нормами, и презирает их за то, что они этого не делают» (1, предисловие).

3. Развитие невроза.
Самоидеализация и отчуждение, невротические требования, невротическая гордость, тирания «Надо» и погоня за славой – это основные ключевые моменты, через которые Карен Хорни предложила рассматривать процесс развития невроза в своей теории.

Самоидеализация и отчуждение – это ядро внутреннего психического конфликта невротика.
Самоидеализация – одна из форм психологической защиты. Теряя почву под ногами, невротик чувствует себя ненужным в этом мире, он всё больше теряет возможность объективного восприятия окружающих его людей и происходящих событий. И тогда он создаёт вымышленный мир, собственный воображаемый мир со своим идеальным я, где наделяет себя выдуманными личными качествами, и через призму которых воспринимает всё происходящее вокруг.
Одновременно с процессом самоидеализации развивается и отчуждение от реального я.
«Когда человек смещает "центр тяжести" своей личности на идеальное я, он не только возвеличивает себя; в неизбежно неверной перспективе предстает перед ним и его наличное я: он сам, каким он является в настоящий момент, его тело, его сознание. Возвеличенное я становится не только призраком, за которым он гонится, оно становится мерой, которой мерится его наличное существо. И это наличное существо, рассматриваемое с точки зрения богоподобного совершенства, предстает таким невзрачным, что он не может не презирать его», – писала Карен Хорни (1, гл. 8).

Невротические требования. При неврозе желания и потребности превращаются в требования. «Невротик считает, что имеет право на особое внимание, деликатность, почтение».

Невротическая гордость – это ещё одна форма самозащиты – это воспалённая гордость неуверенного в себе человека. «Невротическое развитие, начинаясь с самоидеализации, с неумолимой логикой шаг за шагом ведет к превращению системы ценностей в феномен невротической гордости» (1, гл. 5).
Болезненная гордость является устойчивым свойством невротика, складывается на его воображаемых заслугах, затрагивает его систему убеждений, самооценку, мировосприятие.
У невротика нет чувства принадлежности к окружающему миру, он не считает себя его частью, жизнь словно выкинула его за борт. Чтобы оправдать положение, обосновать причины этого и сохранить чувство собственной значимости, он создаёт свою систему ценностей во главе с гордостью.
«Общаясь с людьми, помните, что вы общаетесь с ними не только как с разумными существами. Людьми движут эмоции и предрассудки, а правит всем гордость и тщеславие», – писал Дейл Карнеги (2).

Тираническое «Надо» – это внутренние требования, предъявляемые к себе: личные качества, задачи, цели. Чем сильнее желание воплотить в действительность собственный идеальный образ, тем становятся более тираническими внутренние предписания, оговаривающие всё, что делать Надо, и всё, что делать Нельзя. Они вырастают до немыслимых размеров и становятся таковыми, что их не мог бы выполнить ни один человек.
«Вопрос, чего он сам хочет, даже не приходит ему в голову. Тиранические Надо всегда так или иначе участвуют в искажении межличностных отношений» (1, гл. 3).

Погоня за славой «наполняет жизнь невротика смыслом, дает ему чувство превосходства, к которому он так безнадежно стремился» (1, предисловие).
Отсутствие чувства принадлежности с другими людьми вызывает потребность поставить себя над ними. Под славой (в данном случае) может подразумеваться что угодно, в зависимости от стратегии. У захватнического – это статус и власть, у смиренного – это стабильность и доброта, у «ушедшего в отставку» – свобода и независимость.
«Самоидеализация неизбежно перерастает в более всеохватывающее влечение, которое я, в соответствии с его природой и направленностью, предлагаю назвать погоней за славой», – писала Карен Хорни (1, гл. 1).

4. Освобождение от невроза.
Восстановление представляет собой длительный процесс. Предложив вместо психосексуального фактора свою альтернативу, Карен Хорни в представленной ею теории неврозов осталась верна методике .
«Мы не можем "вылечить" неверный ход развития пациента. Мы можем только помочь ему постепенно перерасти свои трудности так, чтобы развитие могло пойти в более конструктивном русле… только когда начинают рассеиваться его иллюзии и его иллюзорные цели, у него появляются шансы овладеть заложенными в нем возможностями и развить их.
Обращаясь к языку терапии, мы скажем: человек не может освободиться от них без радикальных изменений в структуре его характера» (1, гл. 14).
Путь к выздоровлению Карен Хорни видела в движении к самореализации. Конечная цель – помочь человеку найти себя и занять своё место в мире.

Литература:
1. Хорни К. Невроз и личностный рост.
2. Карнеги Д. Как завоёвывать друзей и оказывать влияние на людей.
3. Википедия [Электронный носитель].

Чем больше вступает в свои права его иррациональное воображение, тем вероятнее, что он должен уже просто бояться всего реального, определенного, конкретного или конечного. Он склонен ненавидеть время, потому что это нечто определенное; деньги, потому что они конкретны; смерть, потому что она окончательна. Но он может также ненавидеть определенность желаний или выбора и, следовательно, избегать определенности в обязательствах или решениях. Вот для иллюстрации одна пациентка, которая лелеяла фантазию стать блуждающим огоньком, пляшущим в луче лунного света: ей случалось испытать чувство ужаса, глядя в зеркало - не потому, что она видела какие-то несовершенства, а потому что оно заставляло ее понимать, что у нее определенные контуры, она субстанциональна, "пришпилена к конкретному телу". Зеркало заставляло ее почувствовать себя птичкой, чьи крылья прибиты к доске. И когда такие чувства поднимались в ее сознание, ей страшно хотелось зеркало разбить.

Конечно, развитие не всегда доходит до таких крайностей. Но каждый невротик, даже если он может при поверхностном взгляде сойти за здорового, ненавидит сверку с очевидным, когда она касается его особых иллюзий о себе самом. Иначе быть не может, потому что в противном случае иллюзии лопнут. Установка по отношению к внешним законам и правилам может быть различной, но он всегда склонен отрицать законы, действующие внутри него самого, склонен отказываться видеть причинно-следственные связи в физическом мире или то, что один фактор следует из другого или усиливает его.

Существует бесконечное множество путей для того, чтобы не считаться с очевидным, которое не хочется видеть. Он его забывает; "это не считается"; "это случайность"; "это из-за сложившихся обстоятельств"; "это меня заставили"; "а что я тут мог поделать"; "это естественно". Как мошенничающий счетовод, он заходит сколь угодно далеко, чтобы продолжать вести двойной счет; но в отличие от мошенника, он заносит на свой счет только то, что в его пользу, и притворяется, что не знает о другом. Я еще не видела пациента, у которого открытый бунт против реальности (как он выражен в "Харви": "Двадцать лет я боролся с реальностью и наконец преодолел ее") не играл бы на той же струне. Или, вновь цитируя классическое высказывание пациента: "Если бы не действительность, у меня все было бы в полном порядке".

Остается с большей четкостью провести различие между погоней за славой и здоровыми человеческими стремлениями. Внешне они обманчиво похожи, причем настолько, что кажется - отличается только их степень. Это выглядит так, как если бы невротик был просто более честолюбив, более озабочен властью, престижем и успехом, чем здоровый человек; как если бы его моральные стандарты просто были выше или жестче обычных; как если бы он был лишь более самонадеянным или считал себя более важной персоной, чем обычно считают себя люди. И действительно, кто рискнет провести определенную линию и скажет: "Здесь кончается здоровье и начинается невроз"?

Подобие здоровых стремлений и невротических влечений существует, поскольку они имеют общие корни в возможностях, заложенных в любом человеке. Умственные способности позволяют человеку выйти за границы себя. В отличие от животных он может воображать и планировать. Различными путями он может постепенно расширять свои умения и, как показывает история, действительно их расширяет. То же самое верно и для жизни отдельного индивида. Не существует жестких границ тому, с чем он может справиться в своей жизни, тем качествам и умениям, которые он может в себе развить, и его творческим способностям. Учитывая эти факты, кажется неизбежным, что человек не ведает своих границ и, следовательно, легко ставит себе слишком малые или слишком высокие цели. Это неведение - та основа, без которой и не могла бы, видимо, начаться погоня за славой.

Базальное различие между здоровыми стремлениями и невротическим влечением к славе лежит в их побудительных мотивах. Здоровые стремления проистекают из присущей человеку склонности к развитию заложенных в нем способностей. Уверенность во внутренней потребности в росте всегда была основным принципом нашего теоретического и терапевтического подхода.* И эта уверенность только увеличивалась по мере накопления опыта. Единственное, что мне сейчас кажется необходимым уточнить, это формулировку. Теперь я сказала бы (повторяя сказанное на первых страницах книги), что к самоосуществлению каждого человека полталкивают живые силы его подлинного я. * Под "нашим" я имею в виду подход Ассоциации Развития Психоанализа. Во вступлении к работе "Наши внутренние конфликты" я сказала: "Я уверена, что человек может и хочет развивать заложенные в нем способности". См. также работу д-ра Курта Гольдштейна "Природа человека" (Dr. Kurt Goldstein. "Human Nature". Harvard University Press, 1940). Гольдштейн, однако, не проводит различия - ключевого различия - между самоосуществлением, то есть осуществлением подлинного себя и воплощением в жизнь идеального я.

Напротив, погоня за славой возникает из потребности в воплощении идеального я. Это различие фундаментально, потому что все прочие проистекают уже из него. Поскольку самоидеализация - невротическое решение, и как таковое - компульсивна по своему характеру, все влечения, которые являются ее результатом, также неизбежно компульсивны. Поскольку невротик, пока он вынужден держаться за свои иллюзии о себе, не в состоянии признать своих ограничений, погоня за славой уходит в неограниченное. Поскольку его основная цель - это достижение славы, его перестает интересовать процесс обучения, дела или продвижения шаг за шагом; фактически он склонен презирать подобное. Он не хочет взбираться на гору, он хочет сразу оказаться на вершине. Следовательно, он теряет представление о том, что означает эволюция или рост, даже пускаясь в рассуждения о них. И наконец, поскольку сотворение идеального я возможно только за счет правды о себе, а его воплощение в действительность требует дальнейшего искажения этой правды, воображение с охотой приходит на помощь. Таким образом, в большей или меньшей степени, но он теряет на этом пути интерес к истине и умение отличать правду от неправды - и эта утрата, среди прочих, тоже ответственна за его трудности в различении между искренними чувствами, верованиями, стремлениями и их искусственными эквивалентами (бессознательными претензиями) в себе самом и в других. Ударение смещается с "быть" на "казаться".

Итак, различие между здоровыми стремлениями и невротическим влечением к славе - это различие между спонтанностью и компульсивностью; между признанием и отрицанием ограничений; между фокусировкой на достославном окончательном продукте и ощущением эволюции; между видимостью и сутью; фантазией и правдой. Различие, таким образом установленное, не идентично с различием между относительно здоровым и невротическим индивидом. Первый может и не быть искренне вовлечен в самоосуществление, как и второй может не быть полностью влеком к воплощению идеального я. Тенденция к самоосуществлению действует и в невротике; мы не могли бы оказать терапевтическую помощь развитию пациента, если бы в нем для начала не было такого стремления. Но тогда как различие между здоровой и невротической личностью в этом отношении - просто различие в степени, различие между истинным стремлением и компульсивными влечениями, несмотря на их поверхностное сходство, - качественное, а не количественное.* * Когда в этой книге я говорю "невротик", я имею в виду человека, у которого невротические влечения взяли верх над здоровыми стремлениями.

Мне кажется, что наиболее уместный символ для невротического процесса, инициированного погоней за славой, - это идейное содержание истории о сделке с дьяволом. Дьявол, или другое персонифицированное зло, искушает человека, запутавшегося в духовном или материальном плане, предложением неограниченной власти. Но он может получить эту власть, продав свою душу или отправившись в ад. Такое искушение может возникнуть у каждого, богатого или бедного духовно, потому что взывает к двум могущественным страстям - стремлению к бесконечному и желанию найти легкий выход из положения. Согласно религиозной традиции, величайшие духовные вожди человечества, Будда и Христос, испытывали такое искушение. Но поскольку они были твердо укоренены в себе, они распознали это как искушение и смогли его отвергнуть. Более того, условия, оговоренные в сделке, вполне соответствуют цене, которую придется заплатить при невротическом развитии. Говоря символическим языком, легкий путь к бесконечной славе неизбежно оказывается путем во внутренний ад презрения к себе и самоистязания. Выбирая этот путь, человек фактически теряет свою душу - подлинного себя.

НЕВРОТИЧЕСКИЕ ТРЕБОВАНИЯ

В своей погоне за славой невротик устремляется в царство фантастического, бесконечного, неограниченного. Внешне он ведет "нормальную" жизнь - как член семьи и общества, который ходит на работу и развлекается по выходным. Но сам не понимая того, или по крайней мере не понимая, до какой это доходит степени, он живет в двух мирах - в мире своей тайной частной жизни и в мире жизни официальной. Эти две жизни не сходятся одна с другой, как сказал один пациент: "Жизнь ужасна - в ней столько реальности".

Неважно, насколько сильно отвращение невротика к сопоставлению с очевидным. Реальность неизбежно навязывает себя двояким образом. Пусть он даже высоко одаренный человек, но во всем существенном он похож на каждого из нас - с общими человеческими ограничениями и значительными индивидуальными затруднениями. Его наличное бытие расходится с его богоподобным образом себя. Реальность вне его тоже не обходится с ним, как с божеством. И для него час имеет только шестьдесят минут, ему приходится стоять в очереди, как всем прочим, таксист или начальник на работе обращаются с ним, как с простым смертным.

Унижения, которым (по его ощущению) подвергается невротик, очень удачно иллюстрирует небольшое происшествие из детства одной пациентки. Ей было три года, она размечталась о том, как станет сказочной королевой, и вдруг дядя подхватил ее с пола, шутливо говоря "А у кого это так измазана мордашка?" Она никогда не могла забыть свой яростный и бессильный гнев. Таким образом, личности данного склада почти постоянно сталкиваются с несоответствиями, ошарашивающими и обидными. Как тут быть? Как объяснить их, как на них реагировать или как попытаться от них отмахнуться? До тех пор пока самовозвеличивание слишком необходимо невротику и потому неприкосновенно, он не может не прийти к заключению, что что-то не в порядке с миром вокруг него. Мир обязан измениться. А значит, вместо того чтобы разбираться со своими иллюзиями, он предъявляет требования к внешнему миру. Другие люди и судьба обязаны обходиться с ним в соответствии с его раздутым представлением о собственной значимости. Все и каждый обязаны подстраиваться под его иллюзии. Иначе несправедливо. Он заслуживает лучшей доли.

Невротик считает, что имеет право на особое внимание, деликатность, почтение. Требования почета достаточно понятны и даже порой очевидны для окружающих. Но они только часть, верхушка более всеобъемлющих требований. Все его нужды, вытекающие из его запретов, страхов, конфликтов и решений, обязаны быть удовлетворены или должным образом уважены. Более того. Все, что он чувствует, думает или делает, обязано не иметь вредных последствий. Это фактически означает, что к нему неприменимы законы психологии. Следовательно, ему нет необходимости признавать (или в какой-то мере решать) свои проблемы. Не его это дело - заниматься своими проблемами; это дело других - следить за тем, чтобы его не беспокоили его проблемы.

Невроз и личностный рост, какая взаимосвязь? Порой жизнь заводит нас в тупик, а руки опускаются что-либо делать, и мы начинаем просто “плыть по течению”, поддаваясь нервозному состоянию, и, того хуже, пытаемся его не замечать. Но всё поправимо! Если выявить признаки кризиса личностного роста и их победить. В этом вам помогут наши советы по борьбе с неврозом на пути личностного роста.

Что такое кризис, невроз и личностный рост? Разбираемся в понятиях!

Невроз или невротическое расстройство – в первую очередь, напряженное психоэмоциональное состояние, возникшее в ходе неприятных стрессовых ситуаций, сопровождающееся физиологическими проблемами, и вызывающее психологическое истощение.

Такое состояние включает в себя нарушения работы нервной системы, проявляющиеся в чувстве тревоги, рассеянности и агрессивном поведении. А также в нарушениях вегетативной системы, проявляющихся через обильную потливость, тремор рук, пониженное давление и прочие симптомы. При их игнорировании, обычный невроз имеет большую опасность перерасти в депрессию, панические атаки и фобии.

Кризис в психологии – состояние, при котором невозможно развитие личности человека и самореализация. Возникает такое состояние из-за эмоциональной перегруженности и усталости.

Личностный рост – более приятное понятие, обозначающее действия конкретного индивида, для достижения жизненной самореализации. Самосовершенствование является целью многих людей, так как, по сути, тяга к нему заложена в нас самой природой. При сбое данного процесса возможны негативные последствия, поэтому так значимо устранять все неполадки при первом же их появлении.

Процесс личностного роста и почему он так важен

Личностная реализация является неотъемлемой частью жизненного процесса. Без неё мы бы превратились в безвольных существ, не имеющих собственного мнения и не способных на поступки.

Процесс самореализации способен существовать на протяжении всего жизненного пути. Так как мы все знаем – пределов совершенству нет! Но что делать, если на дороге роста встал невроз, плавно перетекающий в самый настоящий кризис? Уже сами эти слова способны напугать любого, кто не готов к встрече с ними. На самом деле, любой кризис преодолим, а невроз излечим. Здесь главное – вовремя выявить их симптомы и не затягивать с их устранением!

Для того, чтобы узнать у себя невротическое или кризисное состояние, необходимо ознакомиться с их основными признаками.

Как выявить невроз на пути личностного роста?

Некоторые признаки невротического расстройства оказывают негативное влияние на повседневную жизнь, добавляя ей значительных неудобств. Но, если во время обнаружить данную проблему, то её возможно быстро перебороть.

К счастью, невроз довольно легко узнать по его характерным симптомам:

Низкому сопротивлению стрессам;
Агрессивному поведению;
Ранимости и частой плаксивости;
Тревожным состояниям;
Сосредоточенности только на проблеме;
Быстрой утомляемости;
Повышенной раздражительности;
Обидчивости за пустяки;
Превращение любой мелочи в трагедию;
Сильной восприимчивости к шуму;
Непереносимости слишком яркого света;
Чувствительности к перепадам температуры;
Явной бессонницы;
Перевозбуждённому состоянию;
Учащенному сердцебиению;
Обильному потоотделению;
Рассеянности, не сосредоточенности;
Резким перепадам давления.

При невротическом состоянии необязательно станут проявляться сразу все симптомы, их вполне может быть 2 или 3. Но этого достаточно для того, чтобы задуматься над способами борьбы с ужасным недугом.

Кризис личностного роста

Кризис невротического характера встречается довольно часто. Особенно у тех людей, кто подвержен постоянным стрессам и давлению с внешней стороны. Подобные моменты мешают процессу самореализации и значительно его затормаживают.

Личностный кризис бывает нормативным, тем, что встречается на пути каждого человека. Он неизбежен, и придётся с ним побороться. Куда сложнее дела обстоят с ненормативным личностным кризисом, ведь он обрушивается неожиданно и к нему сложно подготовиться заранее. Но не стоит отчаиваться, не бывает не разрешимых проблем! Стоит собраться с силами, и дать отпор всем недугам.

5 признаков кризиса личностного роста

Разобравшись с симптомами кризисного состояния, мы ищем явные признаки сбоя в нервной системе и привычной для вас жизни. Итак, признаками остановки в личностном росте являются:

1. Отторжение себя, как значимую часть общества.

Проще говоря, полное непринятие себя таким, какой вы есть. Это, пожалуй, самый показательный из всех признаков. Ведь не принимая, а значит, не уважая, себя, отторгая собственные мысли и мнения, мы губим в нас личность. Подружитесь с собой, и вы увидите, как жизнь заиграет совсем другими, более яркими, красками! А пока этого не случится, общество не сможет принять вас, ведь, если человек сам себя не уважает, кто тогда будет уважать его?

2. Старые взгляды противостоят новому течению времени.

Если индивид закрыт для всего нового, то бесполезно его переубеждать, пока он не поймёт, что готов изменить мнение. Сейчас время идёт совсем другим циклом, многие вещи изменяются, но не все люди готовы принимать такую действительность за правду. Поэтому, чтобы не застаиваться в “прошлом веке” пора взглянуть на мир современным взглядом и не бояться новшеств, которые он нам приносит!

3. Узкое мышление.

С данной проблемой бороться наиболее трудно. Да и увидеть этот признак тоже весьма нелегко. Запомните, способен духовно расти только тот человек, который готов смотреть куда глубже поверхностной информации. Благодаря учебной литературе и все доступности сети Интернета, нам предоставлено большое количество знаний, с помощью которых можно развиваться самостоятельно. Главное научиться – правильно ими пользоваться.

4. Отсутствие гибкости в различных ситуациях.

Данный признак проявляется у людей, не способных “вертеться в жизни”. Бывает, случаются совсем непредвиденные ситуации, сваливаются неожиданные обстоятельства, и мы либо опускаем руки, либо действуем!

5. Не способность принять ответственность за свои действия.

Человек не готов или, по каким-то другим причинам, не может принять ответственность за свои мысли и действия, в таком случае он не сможет достигнуть дальнейшего развития. Единственным правильным решением проблемы выступит осознание той ответственности за свое существование в обществе, которой ему не хватает.

Что делать, если у вас кризис личности?

Такие тревожные звоночки нельзя пропускать! Именно они подсказывают нам, что пора остановиться и переосмыслить свою жизнь, дабы не встретиться с коварным неврозом. А если невроз вас уже настиг, не стоит тянуть с его устранением, пока он не перерос в депрессию или ещё чего похуже.

В данном случае отличным решением станет оптимистичный настрой и решительные действия к улучшению.

Ни в коем случае нельзя останавливаться на своём пути самореализации. Такой поступок приведёт к разрушению или деградированию человека, как личности.

Основные проблемы личностного роста

На протяжении всей жизни мы неустанно развиваемся, совершенствуя накопленные знания и оттачивая умения. Прогресс идёт до тех пор, пока не происходит столкновение с роблемами личностного роста.

К проблемам развития личности можно отнести непонимание внутреннего застоя. Человек, сам того не осознавая, запутался в некоторых жизненных ситуациях, собственных мнениях и не способен отличить понятие “плохо” от “хорошо”. В таком случае, совершенствование в правильном направлении невозможно, пока индивид не разберётся в себе и своих суждениях.

Ещё одной проблемой личностного роста выступает чувствительность человеческой психики. Она постоянно подвержена изменениям, и невозможно предугадать, когда же именно нас коснётся данная проблема.

Любой невроз, кризис толкают на необдуманные поступки. Подобные не адекватные действия приведут к плачевным последствиям, ведь общество не готов принять их. Страдающий от невроза неспособен чисто мыслить, ведь его мучают депрессии и перепады настроения. В таком случае важно вовремя оказать помощь. Помочь могут как профессиональные специалисты, так и близкие больного.

Быстрая адаптация в любой ситуации – роскошь не для всех. И только те, кто ей обладают, способны противостоять стрессовым ситуациям, и благополучно с ними справляться.

Текущая страница: 1 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 17 страниц]

Перевод Е.И.Замфир

K.Horney. Neurosis and Human Growth: The Struggle Toward Self–Realization. N.Y.: W.W.Norton & Co, 1950

СПб.: Восточно–Европейский институт психоанализа и БСК, 1997

Терминологическая правка В.Данченко

К.: PSYLIB, 2006

Предисловие к русскому изданию (Б.Перис)

I. Хорни и женская психология

«В реальной жизни девочка от рождения обречена убеждаться в своей неполноценности, высказывается ли это грубо или исподволь. Такое положение постоянно стимулирует ее комплекс маскулинности» («Уход от женственности»).

«Вот что типично: у девочек, как правило, очень рано возникали причины не любить свой собственный женский мир. Причинами этого могли быть материнское запугивание, глубокое разочарование в отношениях, связанных с отцом или братом, ранний половой опыт, ужаснувший девочку, фаворитизм родителей по отношению к брату».

Все это было и в детстве самой Карен Хорни.

В своих работах по женской психологии Хорни постепенно отошла от веры Фрейда: «анатомия – это судьба» и все более выделяла в качестве источника женских проблем и проблем полоролевой идентификации факторы культуры. Нет, не пенису самца завидует женщина, а привилегиям мужчины. Ей очень нужно иметь не пенис, а возможность осуществлять себя, развивая заложенные в ней человеческие способности. Патриархальный идеал женщины не всегда отвечает ее внутренним потребностям, хотя власть этого идеала часто заставляет женщину вести себя в соответствии с ним. В «Проблеме женского мазохизма» Хорни бросает вызов теории «исконного родства между мазохизмом и женским организмом». Это убеждение некоторых психоаналитиков всего лишь отражает стереотипы маскулинной культуры, Хорни же прослеживает ряд социальных условий, делающих женщину мазохистичнее мужчины. Более того, сравнение различных культур показывает, что эти условия не универсальны: некоторые культуры более других неблагоприятны для развития женщины.

Хотя Хорни посвятила большую часть своей профессиональной жизни проблемам женской психологии, она оставила эту тему в 1935 году, считая, что роль культуры в формировании психики женщины слишком велика, чтобы мы могли провести четкое разграничение: вот это женское, а это – нет. В лекции, озаглавленной «Страх женщины перед действием» (1935), Хорни высказывает убеждение, что мы сможем понять, в чем на самом деле состоит психологическое отличие женщины от мужчины лишь тогда, когда женщина освободится от навязанной маскулинной культурой концепции женственности. Нашей целью должно быть не определение истинной сущности женственности, а поощрение «полного и всестороннего развития личности каждого человека». После этого она и начала разрабатывать свою теорию, которую полагала нейтральной в половом отношении, приложимой и к мужчине и к женщине.

II. Разрыв с Фрейдом

В тридцатых годах Хорни опубликовала две книги. «Невротическая личность нашего времени» (1937) и «Новые пути в психоанализе» (1939), которые привели к тому, что психоаналитическое сообщество «отлучило» ее от психоанализа. В обеих книгах она подвергала критике теорию Фрейда и выдвигала свою собственную.

Одной из главных черт работы Хорни в то время было выделение роли культуры в формировании невротических конфликтов и защит; важность культуры все более подчеркивалась ею уже в работах, посвященных женской психологии. Переезд в США и осознание отличий этой страны от центральной Европы сделали ее еще восприимчивее к работам социологов, антропологов и культурально ориентированных психоаналитиков, таких как Эрих Фромм, Херольд Лассуэлл, Рут Бенедикт, Маргарет Мид, Альфред Адлер и Гарри Стек Салливен.

Хорни показала, что Фрейд, в силу своего особого интереса к биологическим корням поведения человека, сделал не вполне корректное предположение об универсальности чувств, установок и отношений, свойственных его культуре. Не принимая во внимание социальных факторов, он связывает эгоцентризм невротика с нарциссическим либидо, его враждебность – с инстинктом разрушения, его одержимость деньгами – с анальным либидо, а стяжательство – с оральным. Но антропология показывает, что каждая культура имеет свои, отличные от других культур, тенденции к продуцированию всех этих типов характера. Вслед за Малиновским и другими Хорни рассматривает Эдипов комплекс как культурально обусловленный феномен, объем которого может быть значительно уменьшен посредством социальных перемен.

Фрейд считает невроз производным от столкновения культуры и инстинкта, но Хорни не соглашается с этим. По Фрейду, мы нуждаемся в культуре для выживания и, чтобы сохранить ее, должны подавлять или сублимировать свои инстинкты. А поскольку наше счастье состоит в полном и немедленном удовлетворении инстинктов, мы должны выбирать между счастьем и выживанием. Хорни не верит, что это столкновение индивида и общества неизбежно. Столкновение происходит в том случае, когда неблагоприятное окружение фрустрирует наши эмоциональные потребности и тем самым возбуждает страх и враждебность. Фрейд изображает человека ненасытным, деструктивным и антисоциальным, но по Хорни, все это – скорее невротические реакции на неблагоприятные условия, чем выражение инстинктов.

Хотя Хорни часто считают представителем культуральной школы, особое внимание к культуре было лишь преходящей фазой ее творчества. Более важной частью ее работы в тридцатых годах стала новая версия структуры невроза, впервые представленная ею в «Невротической личности нашего времени». Хорни не отрицала значения детства в эмоциональном развитии человека, как иногда думают, но значение придавала не фрустрации либидинозных импульсов, а патогенным условиям жизни ребенка в семье, где он не чувствует себя в безопасности, любимым и ценным. В результате у него развивается «базальная тревога» – чувство своей беспомощности перед враждебным миром, которое он пытается смягчить, вырабатывая такие защитные стратегии, как погоня за любовью, стремление к власти или отчуждение. Поскольку эти стратегии несовместимы друг с другом, они вступают в конфликт, который создает новые трудности. В своих следующих книгах Хорни развивала и уточняла эту модель невроза.

Хорни считала, что наши стратегии защиты обречены на провал, поскольку создают порочный круг: средство, которым мы хотим смягчить тревогу, напротив, усиливает ее. Например, фрустрация потребности в любви делает эту потребность ненасытной, а требовательность и ревнивость, вытекающие из ненасытности, делают все менее вероятным, что человек обретет друга. У тех, кого не любили, развивается прочное чувство, что их никто не любит, и они отбрасывают любое свидетельство противоположного, а за любым проявлением симпатии ищут дурные намерения. То, что они были лишены любви, сделало их зависимыми, но они боятся зависеть от другого, потому что это делает их слишком уязвимыми. Хорни сравнивает эту ситуацию с ситуацией «человека, который умирает от голода, но не осмеливается съесть что-либо из страха, что еда отравлена».

Большую часть «Невротической личности» Хорни посвятила разбору невротической потребности в любви, но она останавливается в этой работе и на стремлении к власти, престижу и обладанию, которое развивается в том случае, когда личность отчаивается добиться любви. Эти невротические стремления являются продуктом тревоги, гнева и чувства неполноценности. Они ненасытны, поскольку невротику никакого успеха не будет достаточно, чтобы он ощутил себя в безопасности, спокойным или довольным своими достижениями. Потребность в любви или в успехе плодотворна, и ее возможно удовлетворить, если она не носит компульсивного характера.

Согласно Хорни, люди пытаются справиться с базальной тревогой, вырабатывая не одну, а несколько стратегий защиты.

«Человек ощущает одновременно императивное влечение властвовать над всеми и быть всеми любимым, его влечет уступать каждому и каждому навязывать свою волю, уйти прочь от людей и умолять их о дружбе». В результате «его раздирают неразрешимые конфликты, которые часто и являются динамическим центром невроза».

Итак, в ранних книгах Хорни развивалась парадигма структуры неврозов, согласно которой нарушения в человеческих взаимоотношениях генерируют базальную тревогу, что ведет к развитию стратегий защиты, которые, во-первых, сами себя сводят на нет, а во-вторых – приходят друг с другом в конфликт. В «Невротической личности нашего времени» разрабатывалась тема погони за любовью и господством, но затрагивалась и тема отчуждения; в книге «Новые пути в психоанализе» к межличностным стратегиям защиты были добавлены нарциссизм и перфекционизм (погоня за совершенством). В этих книгах даны также описания внутрипсихических стратегий защиты, таких как самообесценивание, самоупреки, невротическое страдание и сверхподчинение стандартам, но более полно их содержание было раскрыто в двух последних книгах Хорни.

Возможно, самым значительным аспектом новой версии психоанализа, созданной Хорни, было смещение интереса аналитика (как в теории, так и на практике): от интереса к прошлому пациента – к интересу к его настоящему. Если в центре внимания Фрейда находился генезис невроза, то в центре внимания Хорни – его структура. Она полагала, что психоанализ должен заострять внимание не столько на инфантильных корнях невроза, сколько на имеющейся констелляции защит и внутренних конфликтов невротика. Эта особенность ее подхода резко отличала его от классического психоанализа и делала неприемлемым для тех, кто интересовался в основном прошлым пациента.

В работе «Новые пути в психоанализе» Хорни отграничивала эволюционистский подход от «механически эволюционистского». Эволюционистское мышление предполагает, что «существующее сегодня не существовало в этой форме изначально, а приняло ее поэтапно. На этих предшествующих этапах мы, возможно, найдем очень мало сходства с нынешней формой, но нынешняя форма немыслима без предшествующих». Механически эволюционистское мышление настаивает, что «ничего реально нового в процессе развития сотворено не было», и «то, что мы видим сегодня, – только старое в новой упаковке». Для Хорни глубинное влияние ранних детских переживаний не исключает последующего развития, тогда как для Фрейда с человеком, после того как ему исполнится пять лет, ничего нового не происходит, и все дальнейшие реакции или переживания следует рассматривать только как воспроизведение раннедетских. Механически-эволюционистский аспект мышления Фрейда отразился в его идее об отсутствии времени в бессознательном, в его понимании навязчивого повторения, фиксации, регрессии и переноса. Хорни считает этот аспект мышления Фрейда ответственным «за ту степень, в которой склонностям человека приписывается инфантильность, а его настоящее объясняется прошлым».

В сердцевине концепции Фрейда об отношении детских переживаний к поведению взрослого находится доктрина об отсутствии времени в бессознательном. Вытесненные в детстве страхи, желания или целостные переживания не подвергаются никаким влияниям со стороны дальнейшего опыта, появляющегося по мере взросления человека. Это позволяет выстроить концепцию фиксации – либо по отношению к раннему окружению человека (фиксация на отце или на матери), либо по отношению к стадии развития его либидо. Согласно этой концепции и становится возможным рассмотрение дальнейших привязанностей человека или стереотипов его поведения как воспроизведения прошлого, застывшего в бессознательном и не подвергшегося изменениям.

Хорни вовсе не пытается опровергнуть доктрину об отсутствии времени в бессознательном или ряд концепций, с ней связанных. Она, скорее, пытается выстроить (на ином наборе предпосылок) собственную теорию: «отличная от механистической точка зрения такова, что в процессе органического развития никогда не возникает простых повторений или регрессий к предыдущим стадиям». Прошлое всегда содержится в настоящем, но не в виде его воспроизведения, а в виде его развития. Путь «реального развития» – это путь, на котором «каждый шаг влечет за собой следующий». Таким образом, «интерпретации, которые связывают трудности настоящего непосредственно с влиянием детства, в научном плане – только половина истины, а в практическом – бесполезны».

Согласно модели Хорни, ранние переживания так глубоко влияют на нас не потому, что создают фиксации, заставляющие человека воспроизводить инфантильные стереотипы, а потому, что обуславливают наше отношение к миру. Последующие переживания тоже влияют на наше отношение к миру, и оно, в конце концов, выливается в стратегии защиты и черты характера взрослого человека. Ранние переживания могут повлиять сильнее, чем более поздние, поскольку именно они определяют направление развития, но характер взрослого – продукт всех предыдущих взаимодействий его психики и окружающей среды.

Есть и другое важное различие Хорни и Фрейда Фрейд считал, что эти решающие детские переживания относительно немногочисленны и носят в основном сексуальный характер, а Хорни была уверена, что за невротическое развитие отвечает вся совокупность детских переживаний. Жизнь взрослого человека идет вкривь и вкось из-за того, что в детстве вся окружавшая его культура, его отношения со сверстниками и особенно семейные отношения заставляли ребенка чувствовать себя незащищенным, нелюбимым и ненужным, и это породило в нем базальную тревогу. Эти неблагоприятные условия дают почву для развития особой структуры характера, а из нее проистекают все дальнейшие трудности.

Хорни указывает, что связь между нашим настоящим и ранним детством существует, но она многосложна, и ее трудно проследить. Она считает, что, пытаясь понять симптом в рамках его инфантильного начала, «мы силимся объяснить одно неизвестное... через другое, о котором знаем еще меньше». Более плодотворно было бы «сосредоточиться на силах, которые ныне движут человеком или препятствуют его движению; есть достаточная вероятность, что мы сумеем их понять, даже не очень много зная о его детстве».

III. Зрелая теория Хорни

В работе «Новые пути в психоанализе» Хорни говорит об искажении «непосредственного я человека», наступающего под давлением окружения, как о центральной черте невроза. Цель лечения – «вернуть человеку его самого, помочь ему вновь обрести свою непосредственность и найти свой центр тяжести в себе самом». Хорни предложила термин «подлинное я » (real self) в статье «На своем ли мы месте?» (1935) и вновь использовала его в «Самоанализе» (1942), где она впервые заговорила о «самоосуществлении» (self-realization). «Невроз и личностный рост» (1950) начинается с проведения различия между здоровым развитием, в ходе которого человек осуществляет свои потенциальные возможности, и невротическим развитием, в ходе которого он отчуждается от подлинного себя . Подзаголовок этой последней книги Хорни – «Борьба за самоосуществление»: в основу ее понимания, как здоровья, так и невроза, легла концепция реального или подлинного я .*

* Так «подлинного» или «реального»? Слово «подлинное» позволяет сразу интуитивно уловить суть того, о чем хочет сказать Хорни, когда говорит о real self . Напротив, содержание слова «реальное» гораздо менее очевидно (в особенности для русскоязычного читателя без фундаментальной философской подготовки) и нуждается в дополнительных разъяснениях. Я надеюсь, эти разъяснения помогут также понять и основания моего переводческого выбора в пользу «подлинного я».

Вырабатывая язык для описания неведомых фрейдизму психологических реалий, интенсивное изучение которых привело впоследствии к формированию нового направления – гуманистической психологии, – Хорни воспользовалась традиционной парой философских категорий «реальное-идеальное». При этом психологическое понятие «реального» включает у нее как минимум четыре содержательных аспекта: онтологический («сущностное»), гносеологический («объективное»), ценностный («подлинное») и практический («осуществимое»).

Иными словами, «реальное я» Хорни по определению представляет собой: 1) совокупность сущностных, существенных черт личности, определяющих самобытность ее существования, – в отличие от «идеального я», которое может включать в себя и несущественные черты; 2) совокупность объективных черт, наличие которых не зависит от воли и сознания индивида, – в отличие от «идеального я», содержание которого в той или иной степени может быть продуктом воображения; 3) совокупность подлинных, настоящих черт, – в отличие от «идеального я», которое может включать в себя фальшивые, ложные черты; 4) совокупность черт и задатков, потенциально осуществимых в ходе развития личности, – в отличие от «идеального я», содержание которого в той или иной степени может быть неосуществимо.

И хотя Хорни касается рассмотрения всех четырех упомянутых аспектов, наиболее существенным для нее, как для психотерапевта, является именно ценностный аспект «реального я». Ведь именно указание на неподлинность, фальшь невротических «идеалов» может обладать для клиента какой-то «подъемной силой», – а отнюдь не указание на их «несущественность», «необъективность» или «неосуществимость». – В. Д.

Подлинное я – не фиксированная структура, а набор «присущих человеку потенций» (таких как темперамент, способности, дарования, склонности), который является частью нашей наследственности и нуждается в благоприятных условиях для развития. Это не продукт научения, поскольку нельзя никого научить быть самим собой; но это и не то, что не поддается внешним влияниям, поскольку актуализация, воплощение подлинного я в действительность осуществляется через взаимодействие с внешним миром, предоставляющим различные пути развития. Этот процесс может идти различными путями, в зависимости от тех или иных обстоятельств. Однако для того, чтобы самоосуществление вообще могло состояться, в детстве человеку требуются определенные условия. Они включают в себя «теплую атмосферу», позволяющую ребенку выража свои собственные мысли и чувства, добрую волю близких в удовлетворении различных его потребностей и «здоровое столкновение его желании и воли окружающих».

Когда невроз родителей мешает им любить ребенка или хотя бы думать о нем «как об отдельной самобытной личности», у ребенка развивается базальная тревога, которая не дает ему «относиться к другим людям непосредственно, как подсказывают его реальные чувства, и вынуждает его искать иные пути обращения с ними». Чувства и поведение больше не являются искренним самовыражением ребенка, а диктуются стратегиями защиты. «Он может идти к людям, против людей или прочь от них».

Зрелая теория Хорни содержит описания этих стратегий и их продуманную классификацию. Если в «Наших внутренних конфликтах» она обращается к нашим межличностным стратегиям и порождаемым ими конфликтам, в «Неврозе и личностном росте» дается полный отчет о внутрипсихических защитах и их связях с межличностными.

В «Неврозе и личностном росте» Хорни предупреждает нас против «одностороннего внимания либо к внутрипсихическим, либо к межличностным факторам», утверждая, что динамику невроза можно понять «только как процесс, в котором межличностные конфликты приводят к особым внутрипсихическим конфигурациям, которые, будучи зависимыми от прежних стереотипов человеческих отношений, в свою очередь изменяют их». Тем не менее, она пренебрегает собственным предупреждением, сосредоточиваясь преимущественно на внутрипсихических факторах, что создает проблемы для читателя. Поскольку внутрипсихические построения – результат межличностных конфликтов, логичнее с них и начать изложение теории. Так и построены «Наши внутренние конфликты», но в «Неврозе и личностном росте» Хорни, желая прежде всего рассказать читателю о своих новых идеях, несколько запутывает его, начиная с внутрипсихических стратегий, и даже временами выводит решения, принимаемые в межличностном плане, из внутрипсихических решений. Мне бы хотелось осуществить синтез ее двух последних работ, дабы «расчистить путь» читателю к более быстрому восприятию «Невроза и личностного роста».

Пытаясь справиться с чувством «меня никто не любит», с ощущениями своей незащищенности и ненужности, порождающими базальную тревогу, человек может принять решение о смирении или соглашательстве и начать движение к людям; может принять агрессивное или экспансивное решение и начать движение против людей; или же принять решение об отчуждении, уходе от людей. Хорни ввела термины соглашательство, агрессия, уход в «Наших внутренних конфликтах», а в «Неврозе и личностном росте» говорила о смирении, захвате и отчуждении или «уходе в отставку»; но оба ряда терминов взаимозаменяемы. Здоровый человек способен проявлять гибкость, подвижность и избирать направление своего движения в зависимости от обстоятельств, но у человека, отчужденного от себя , «выбор» движения становится компульсивным и безальтернативным. Каждое из трех решений включает некую констелляцию поведенческих стереотипов и личностных черт, концепцию справедливости и набор верований, представлений о природе человека, об общечеловеческих ценностях и условиях жизни человека. Оно включает также «сделку с судьбой», предполагающую вознаграждение за покорность диктату выбранного решения.

Каждое защитное направление движения «раздувает» один из элементов базальной тревоги: беспомощность в решении о соглашательстве; враждебность в агрессивном решении; изолированность в решении об уходе. Поскольку в условиях, продуцирующих базальную тревогу, неизменно возникают все эти три чувства (беспомощности, враждебности, изоляции), человек делает защитную стратегию из каждого; а поскольку эти три стратегии (направления движения) включают несовместимые друг с другом черты характера и системы ценностей, его раздирают внутренние конфликты. Чтобы обрести ощущение цельности, человек делает упор на одной из стратегий и становится в основном смиренным, агрессивным или отчужденным. Какое направление он выберет, зависит от особенностей его темперамента и от сил, действующих на него со стороны окружения.

Другие тенденции продолжают существование, но становятся бессознательными, проявляясь в замаскированной форме и окольными путями. Конфликт между тенденциями не был разрешен, он просто был загнан в подполье. Когда «подземные» тенденции по какой-либо причине приближаются к поверхности, человек ощущает жесточайшее внутреннее беспокойство, которое порой парализует его, не дает ему двигаться вообще ни в каком направлении. Под каким-то мощным влиянием или под действием крупного провала своего основного решения человек может переизбрать свою главную стратегию защиты на одну из вытесненных. Он считает, что «переменился», «многому научился», но это лишь замена одной защиты на другую.